Он едва заметил, как служанка проворно стянула с него сапоги. Шаол мог бы раздеться и сам, но не стал возражать, когда женщина взялась за его зелено-голубой камзол, а потом и за рубашку. Однако он не мог позволить ей одной снимать с него штаны. Скрипя зубами от боли в спине, Шаол наклонился и стал помогать. Оба молча и сосредоточенно трудились над завязками.
Увечье оборвало его близкие отношения с Несариной. Три дня назад, на корабле, его вдруг охватил настоящий приступ страсти, окончившийся ничем. Ни до, ни после Шаол не предпринимал никаких попыток. Но обездвиженные ноги не погасили в нем телесных желаний. В их каюте была всего одна постель, и каждое утро, когда Шаол просыпался, ему до боли хотелось близости с Несариной. Следом он вспоминал, что не в состоянии овладеть ею как прежде… Мысли о собственной ущербности гасили любые всплески желаний, хотя Шаол благодарил судьбу, что в остальном его тело здорово.
– Я сам, – бросил Шаол.
Не дав служанке опомниться, он собрал всю силу, какая была у него в руках и спине, и стал выбираться из кресла. За время плавания он делал это не раз и вполне освоился.
Вначале он застопорил колеса, щелкнув другим рычагом. Благодаря близости воды звук получился громче, чем в каюте. Шаол подвинулся к краю сиденья и, помогая себе руками, сдвинул ноги с подставки, наклонив их влево. Правой рукой он упирался в край сиденья, двигая колени книзу, а левой, сложенной в кулак, – в прохладные, влажные и скользкие плитки пола.
Служанка молча подала ему белый плотный коврик и снова отошла. Шаол сдержанно улыбнулся одними губами. Теперь его кулак упирался в белый бархат. Левая рука приняла на себя основную тяжесть тела. Шаол набрал в легкие побольше воздуха. Правая рука все так же сжимала край сиденья. Шаол с осторожностью опустил туловище на пол, не чувствуя произвольно согнувшихся коленей.
Плавно завершить маневр ему не удалось. Он шумно повалился на коврик. Главное, он был на полу и не перекувырнулся, как в первые дни их плавания, когда учился самостоятельно выбираться из кресла.
Передохнув, Шаол уцепился за лесенку, ведущую в купель, и погрузил свои бесчувственные ноги в теплую воду, прямо на вторую ступеньку. Служанка прыгнула в воду с изяществом цапли. Ее халат, намокнув, стал совершенно прозрачным. Она взяла Шаола под руку (ее руки были нежными, но сильными) и помогла спустить туловище по ступенькам, пока он не оказался по плечи в воде, а его глаза – на уровне ее полных, выпирающих грудей.
Кажется, служанка этого не заметила. Шаол немедленно повернулся к окну. На краю купели служанка оставила поднос с маслами, щетками и мягкими мочалками. Пока она выбирала мочалку, Шаол снял нижние штаны и бросил на край купели. Раздался громкий чавкающий звук.
Несарина так и не вышла.
Тогда Шаол закрыл глаза и вручил себя заботам служанки, пытаясь понять, чем все это кончится.
4Из всех помещений Торры-Кесме эту комнату Ириана Торас любила больше всего.
Возможно, потому, что комната находилась на самом верху каменной громады и отсюда открывался бесподобный вид на Антику в лучах закатного солнца.
А может потому, что именно здесь она впервые почти за десять лет почувствовала себя в безопасности. Здесь она впервые увидела старуху, ныне восседающую за столом, заваленным бумагами и книгами, и услышала слова, изменившие всю ее жизнь: «Добро пожаловать к нам, Ириана Торас».
С тех пор прошло более двух лет.
Два года она работала и жила здесь, в этой башне, в этом людном городе, где столько знаний и ничуть не меньше разнообразной, дразнящей еды.
Все происходило так, как ей виделось в мечтах и снах. Обеими руками Ириана хваталась за открывающиеся возможности, не страшась никаких трудностей. Жадно ловила разговоры целителей, училась всему, чему могла, усердно упражнялась. Она спасала и меняла человеческие жизни, поднимаясь выше и выше по ступеням целительского мастерства. Наконец к дочери безвестной целительницы из Фенхару начали прислушиваться не только сверстницы, но и те, кто занимался этим всю жизнь. Все искали ее совета и помощи.
Ей самой помогала магия. Прекрасная, изумительная магия, от которой у Ирианы перехватывало дыхание. Та же магия порою забирала у нее все силы, и уроженка Фенхару целыми днями не могла встать с кровати. Магия взимала плату и с целителя, и с пациента. Но Ириана платила с радостью. Она никогда не жаловалась на немилосердные последствия проведенного исцеления.
Если ее магия спасала жизнь… Сильба даровала ей такую возможность. Другой подарок Ириане преподнесла молодая незнакомка в ту, последнюю ее ночь в Иннише. Ириана делала все, чтобы не посрамить ни богиню, ни незнакомку.
Сейчас она молчаливо ждала, пока сухопарая старуха закончит чтение. Красивый палисандровый стол, за которым сидела старуха, был постоянно чем-нибудь завален. Любые усилия слуг навести там порядок давали лишь временный результат. Вскоре поверхность вновь покрывалась бумагами, кусками старинного пергамента с заклинаниями, банками и склянками со снадобьями.
Две такие шарообразные склянки покоились на серебряных подставках в виде ног ибиса. Их содержимое очищалось на солнечном свету. Башня и ее помещения постоянно купались в солнечных лучах.
Хазифа – верховная целительница Торры-Кесме – взяла одну склянку, поболтала голубую жидкость, нахмурилась и вернула на подставку.
– Этот чертов настой всегда готовится вдвое дольше, чем я рассчитываю, – сказала она на родном языке Ирианы. – Как ты думаешь – почему?
Ириана, сидящая напротив, привстала с потертого кресла, чтобы получше разглядеть настой. Каждая встреча с Хазифой, каждый разговор с нею давали шанс узнать что-то полезное и важное, получить урок или пройти испытание. Ириана взяла склянку, в золотистом свете заходящего солнца рассмотрела густую лазурно-голубую жидкость и спросила:
– Это для кого?
– Для девочки лет десяти. Полтора месяца назад у нее начался сухой кашель. Врачи посоветовали медовый напиток, покой и свежий воздух. Девочке полегчало. Думали, скоро поправится, но неделю назад кашель возобновился еще сильнее, чем прежде.
Врачи Торры-Кесме были лучшими в мире и от целительниц отличались лишь тем, что не владели магией. Для целительниц они были первым этапом проверки. Жилища врачей располагались вокруг башни.
Как уже говорилось, магия истощала силы тех, кто ее применял. Несколько веков назад тогдашняя верховная целительница издала распоряжение: когда обращаются за помощью в Торру-Кесме, первыми заболевших осматривают врачи. Кто-то считал это политическим маневром, костью, брошенной врачам, поскольку люди уповали на всесилие магии и не хотели тратить время на врачей.
Однако и
