– Она сказала, надо срочно возвращаться в Москву, – пояснил Нанду.

– Не она, а мисс Вукович, – женщина сжала губы и еще крепче вцепилась в руль. – Не стоило брать вас с собой. Представить не могу, что скажет донна Зилда. Какой скандал!.. Посмотри, в бардачке оставались крекеры.

Мара разорвала упаковку и с громким хрустом умяла несколько штук. Дразняще запахло сыром. Нанду потянулся через спинку и тоже взял себе пригоршню.

– Мисс Вукович? – спросила Мара, прожевав.

– А?

– У вас нет знакомых, которым нужна дочь?

– Ты о чем? – Хорватка нахмурилась и даже на мгновение оторвала взгляд от дороги.

– Моя подруга… Лиза Тимохина… Из интерната. Ей там плохо приходится. А она нормальная, послушная! Отличная. Может, вы спросите у знакомых? Или какие-то связи? Да, она не перевертыш, но ведь человек-то хороший…

– Я поняла тебя, – Вукович вздохнула. – Была у нас одна выпускница… Муж и сын погибли, она одинока. Я поговорю.

– Серьезно? – обрадовалась Мара.

– Обещаю.

И ей можно было верить.

– Хотите? – Мара протянула пачку опекунше: та только качнула головой, от нее исходила нервозность. – Да вы не волнуйтесь. Мы про похищение никому не расскажем.

– Не в моих правилах такие вещи скрывать. Преступник, кем бы он ни был, на свободе. И ты в опасности, пока мы все не выясним.

Это девочке в голову не приходило. Так складно все вышло с побегом: настоящая Вукович и Нанду снова были рядом, и похищение стало казаться дурным сном.

– Может, это та чокнутая старуха? – предположил бразилец.

– Сомневаюсь, – хорватка перестроилась в правый ряд. – Она не совсем здорова, чтобы так логично все спланировать. В ее стиле было бы наслать проклятие, или духов, или что у нее там… Но исключать ее из подозреваемых тоже нельзя.

– Куда мы? – Мара выпрямилась, заметив, что машина снижает скорость.

– В мотель, – Вукович кивнула в сторону яркой вывески. – Нам надо связаться с Эдлундом. И я не собираюсь делать это за рулем.

Они обосновались в узком номере с низким потолком. Страшно несло приторным освежителем для туалета, как будто хозяева пытались замаскировать другие запахи. Вукович с телефоном в руках нервно металась от стены к стене, кусая губы. Нанду и Мара провинившимися щенками сидели на кроватях и ждали распоряжений профессора.

– Ларс? – Хорватка поправила волосы, словно он мог ее сейчас видеть. – Где ты пропадал? Третий раз звоню. Так поздно летал? Ах да, разница во времени… Слушай, у нас плохие новости…

Она пересказала историю похищения и, поморщившись, отодвинула телефон от уха: Эдлунд орал так, что громкую связь можно было не включать.

– Ларс… Я понимаю… Да, экскурсии – плохая затея… Да, не имела права оставлять одну… Пожалуйста, дети слышат…

Маре было жаль ее. Вукович готова была заплакать. С чего он так взъелся? Он не психовал, даже когда они с Джо обвинили завуча в убийстве.

– Мы уже уехали, – сказала хорватка после очередной гневной тирады профессора. – Завтра едем к ее родственникам в Москве, берем материал и… Срочно в Стокгольм? Но ведь это секундное дело!.. Почему сразу опасно? Дети будут при мне, днем вылет… Но… Ладно. Я поняла. Хорошо, первым рейсом. Отчет? Сейчас я продиктую…

Она прижала телефон плечом и вытащила из сумочки блокнот. Пролистала несколько страниц, потом безжизненным голосом начала читать свои записи: дата смерти Намлана Томбоина, выписка из медкарты Лены Корсаковой. В какой-то момент Эдлунд, видимо, прервал ее, потому что она резко замерла, уставившись в пустоту.

– Что?.. Ты уверен?.. Хорошо, сейчас, – она включила динамик. – Мара, он хочет, чтобы ты это услышала.

– Привет, профессор, – как можно жизнерадостнее отозвалась девочка. – У меня все уже в порядке, можете совершенно не волноваться. И ничего такого, если завтра мы с утра навестим мою двоюродную тетю…

– Мара, – мягко перебил ее Эдлунд. – Вам не надо ее навещать. Нет смысла.

– Почему?

– У Лены Корсаковой была первая группа крови. А у тебя – четвертая.

– И? – Она не понимала, что он пытается этим сказать, но во рту пересохло от неприятного предчувствия.

– Мне жаль, но Лена не может быть твоей биологической матерью.

Глава 18

Откуда берутся дети

Вцепившись в ледяные перила, Мара взбиралась по трапу в аэробус. До этого Вукович дала ей обезболивающее, а после паспортного контроля удалось стащить еще две таблетки. Лодыжку поверх мази стягивала восьмерка эластичного бинта – безупречная работа хорватки. Но наступать на ногу было так же невыносимо, как грызть орехи больным зубом.

Да еще и Нанду с полными сумками матрешек не пустил ее сесть у окна. Пролез вперед с победоносным воплем «Чур мое!» и занял лучшее место. Настроение рухнуло окончательно, в душе воцарился хаос.

Мара, конечно, доверяла Эдлунду, но в Интернете про группы крови прочитала: никаких шансов. И все равно она продолжала считать Елену Корсакову своей настоящей мамой. Женщину, которая нянчила ее когда-то, укладывала спать и защитила ценой собственной жизни. Плевать на генетику и ДНК.

Брин Мара позвонила уже из зала ожидания. Решила порадовать подругу и рассказать новость первой. Та оценила. Правда, тот факт, что Лена – не мать Мары, не вызвал у исландки никакого сочувствия. Напротив, в ее голосе слышалось предвкушение, которое подозрительно смахивало на радость.

– Думаешь, это как-то связано с подменой? Или все-таки искусственное оплодотворение? – возбужденно тараторила она.

– Она была и будет моей матерью, несмотря ни на что, – Мара вздохнула, понимая, что превратилась из подруги в научную загадку.

– Ты была бы первым перевертышем из пробирки! Сенсация! Главная статья в ежеквартальном научном обозрении Верховного совета!

– Супер, – без энтузиазма протянула Мара.

– Но где она взяла донорские материалы? Почему не свою яйцеклетку?

– Откуда я знаю? Полно ведь разных клиник.

– Да, но ведь ты – перевертыш! Насколько я знаю, у солнцерожденных нет официального криобанка. В первом издании Эдлунда было что-то по эмбриологии, но он забросил эти исследования… Я должна посмотреть. Мама! Поменяй билеты, мне надо в Линдхольм. В крайнем случае можно и завтра… – И Брин сбросила вызов, забыв даже попрощаться.

А Мара осталась наедине с мыслью о том, что она – результат научного эксперимента. Чего хорошего было ждать человеку от жизни, если он появился на свет совсем не от большой любви?

Перед возвращением в Линдхольм им предстояла встреча с Уллой Дальберг. Эдлунд велел не задерживаться. Никаких ночевок, прогулок и экскурсий. Аэропорт Арланда – встреча – «Сольвейг». Густав дежурил на пристани с утра.

Хорошо хоть, Вукович позвала Уллу в Гамла Стан. В старый город с уютными разноцветными домиками, тесно прильнувшими друг к другу, будто в попытке согреться. В таких хотелось поселиться: на верхнем этаже, под крышей. Стоять у окна и верить, что однажды к тебе прилетит толстый человечек с пропеллером.

В Стокгольме снега почти не было: он сахарной пудрой лежал на крышах и козырьках домов и таял на мокрой брусчатке. От рождественской ярмарки на площади Стурторьет уже не осталось и следа, и ничто не напоминало о том, что завтра – тридцать первое декабря. Зато в пекарне продавали имбирные пряники, горячие крендели и прочие лакомства. В промозглом морском воздухе