– Опять ничего? – вздохнула она.

– Смотри, – голландка протянула телефон с включенной фронтальной камерой.

Мара не сразу поняла, что движущееся на экране изображение – это она сама. Ее волосы не только стали русыми, но и вытянулись. Теперь они доставали ей до плеч. Мара даже не знала, радостно ей было или страшно видеть себя в ином облике. К тому, что другие меняют внешность, она привыкла, а вот собственное перевоплощение пока немного пугало.

– Странно, а почему не рыжие? – Мара разглядывала свои длинные пряди.

– Откуда мне знать, – дернула плечом Ида. – Не все же родственники до пятого колена у тебя были рыжими. Видимо, твой организм решил, что рыжий – слишком яркий цвет для того, чтобы скрыться.

– А как мне выбрать, какую часть трансформировать? Глаза, волосы, нос?

– Ты должна убедить себя, что именно эта часть привлекает к тебе внимание. От нее зависит, заметят тебя или нет.

– Поняла. Как в сказке про лисий хвост.

– В какой сказке? – Ида наморщила лоб.

– Ну, как лиса убегала от собак и решила, что ее хвост – плохой, потому что мешал…

– Не начинай. Вот вечно с тобой так: хочешь помочь, а ты разводишь какую-то чушь. Все, мне пора на факультатив по хинди.

– Собираешься подружиться с Рашми?

– Не тупи. Отец велел, – Ида презрительно хмыкнула и пошла к главному зданию.

Мара тоже вынуждена была поторопиться: мадам Венсан ждала ее на семинар по французскому. К счастью, обратное перевоплощение далось куда легче, надо было всего-навсего стряхнуть с себя фантазию про опасность, как липкую паутину.

Вечером, покончив с вбиванием в компьютер табелей по успеваемости для Вукович, Мара рванула к домику Брин, чтобы поделиться новостью. Но исландка и сама еле сидела от нетерпения.

– Ты не поверишь, что я сегодня видела! – выстрелила она пулеметной очередью.

Теперь бесполезно было что-то говорить, пока подруга не выскажет все, что у нее накопилось.

– И что же? – вежливо поинтересовалась Мара.

– Пойдем, я хочу найти Джо.

– Они на улице, Нанду опять горланит свои песни.

– Надо срочно их позвать!

Когда все были в сборе, Брин дрожащими пальцами вытащила свой телефон и открыла галерею фотографий.

– Не могла просто выслать нам картинки? – спросил Нанду, недовольный тем, что его оторвали от стайки девиц.

– И пропустить вашу реакцию? – Глаза Брин лихорадочно блестели. – Вот уж нет! Смотрите!

На снимках была пустая комната с бетонными стенами, исписанными сверху донизу.

– Что это? – спросила Мара, вглядываясь в нагромождение имен.

– Маяк. Верхнее помещение, где стоит прожектор. Это старая традиция: влюбленные парочки пишут на стенах свои имена, чтобы их любовь длилась вечно. Густав говорит, что это только грязь и варварство. Сегодня мы хотели все закрасить, он даже приволок огромное ведро белой краски. Но тут примчался Эдлунд и запретил что-либо трогать. Никогда его таким не видела. Орал, что красить будут, когда он умрет, а до тех пор пусть все остается как есть.

– И что? – устало осведомился Нанду.

– А вот, погляди, – Брин приблизила изображение.

Ребята увидели сердечко с надписью на русском языке.

– Лена плюс Намлан, – прищурившись, прочитал Джо.

– Но как ты?.. – удивилась Мара.

– Он взял русский факультатив и не хотел рассказывать, – Нанду торжествующе усмехнулся. – Интересно, с чего бы…

– Не отвлекайтесь! – махнула рукой Брин. – Ничего особенного. Имя Лена я тоже смогла прочитать. Смотрите на дату. Октябрь девяносто восьмого. Чуть меньше четырех лет до твоего рождения. Спорим, если Лена – твоя мама, то этот Намлан…

У Мары екнуло внутри, снова заворочалась надежда, но на сей раз она задавила ее на корню. Больше никаких глупых фантазий! Она с трудом удержалась от того, чтобы заткнуть уши.

– Прекрати! – Нанду словно прочитал ее мысли. – Сейчас ты опять напридумываешь какую-то ерунду и убедишь нас напасть на Эдлунда!

– А вот и нет! Про него я тоже нашла. Еще даже интереснее.

Брин перелистала несколько снимков и показала всем другую надпись: «Ларс + Инира».

– Та самая, которая упала с маяка? – вспомнила Мара. – Это объясняет, почему у профессора на столе ее фотография.

– Ага! Видимо, они очень любили друг друга. Смотрите… – и Брин с довольным видом ткнула в телефон.

Это была фотография маяка со стороны моря. На выбеленном кирпиче, по которому взбиралась бурая поросль морской растительности, было выведено следующее: «R. I. P[12]. Inira Nanuk 1975–1999. Finis vitae, sed non amoris».

– Кончается жизнь, но не любовь, – перевела Брин.

– Хочешь сказать, могила прямо здесь, на острове?! – Мару передернуло.

– А что такого? Люди умирают, – равнодушно заметил Нанду.

– Но мы же тут живем! И ходим каждый день…

– Успокойся, Мара. Не думаю, что она похоронена на острове, – Брин тронула подругу за плечо. – Я пыталась расспросить Густава, но он может болтать только о своей молодости. Как только заговорила про эту надпись, он буркнул: «Нет тут никакой могилы!» и велел дальше скрести стену. Я уверена, если даже он об этом молчит, то там точно бомба!

– Допустим, Эдлунд любил девушку, которая трагически погибла. Это печально, но при чем здесь мы? – спросила Мара.

– Пока точно не знаю, – Брин закусила нижнюю губу. – Но чувствую, что это связано. Смотри: твоя мама была здесь в девяносто восьмом, а годом позже загадочно погибла Инира.

– А два года назад скончалась бедная донна Жасинда с улицы Оливейра! – в тон ей продолжил Нанду. – Мы должны немедленно сообщить в Верховный совет!

Мара не удержалась и фыркнула, даже у Джо рот растянулся в улыбке. Брин обиженно выхватила у подруги свой телефон и сунула его под подушку.

– Ну и пожалуйста! Не верьте. Все равно потом выяснится, что я была права.

– Как с Коркмазом?.. – начал Нанду, но Мара пнула его по ноге.

– Нандинью, – процедила она, напоминая про истории донны Зилды, и парень примирительно поднял руки вверх. – Брин, ты нашла очень важную информацию про мою маму. Я обязательно спрошу у Вукович про этого Намлана.

– Это бурятское имя, – с неохотой пробурчала исландка. – Я выяснила. Означает «восход солнца». Значит, он зимний.

– Почему? – не поняла Мара.

– Это старая традиция, – пояснила Брин. – Сейчас ее почти никто не соблюдает. В фамилиях и именах летних обычно упоминается тотем, а у зимних – солнце. Вот Рашми в переводе с хинди – «солнечный луч», а ее отец Сурадж – просто «солнце»…

Нанду театрально запрокинул голову и захрапел.

– А Вукович? Или Смеартон? – Мара снова лягнула несчастного показушника.

– Я же говорю: почти никто не соблюдает. Вукович – зимняя по материнской линии, а тотем ее отца – волк, – учительским тоном поведала Брин.

– А у нас – соблюдают, – сказал Джо. – И у нас нет смешанных браков между зимними и летними.

– Подожди, Брин, откуда ты все это знаешь про Вукович? – Мара подозрительно прищурилась. – Я с ней две недели бок о бок, и ничего…

– Мне мама рассказывала. Но сейчас важно другое. Нам необходимо выстроить новый план действий. Джо, ты должен искать фотографии тех лет, пока твое наказание не закончилось. Потом мы раздобудем координаты Намлана и попробуем выяснить, какая связь между ним и Инирой. Например, Нанду в облике дрозда сможет проникнуть в кабинет Эдлунда, пока мы будем его отвлекать. И вот тогда…

– Э,