– Ирин, а скажи, у тебя два имени?

– Да, но Малушей меня никто не зовёт. Я бы и не отозвалась.

– Во как! А ведь я тебе крёстный отец, так?

– Да, боярин.

Елович покачал головой. Как время быстро летит. Вроде ещё недавно они с Тальцом имя подбирали для его дочки. Негодяй специально, чтобы князю Владимиру приятно было, дочку как его мать назвал. Опять же не своим умом додумался, а вызнал, как я назвал дочку, также и он. Это за ним всегда такое водилось.

Елович неспешно снял меховую шапку, положил её на стол и тут почувствовал, что что-то у него в левой стороне защемило. Ничего, подумал Елович, а как ты хотел? Пешком по эдакой мерзкой погоде идти, да тут ещё этот сумасшедший привязался: «Убийца князя!» И ведь нет в нём ничуточки храбрости. Крикнул из подворотни и тикать. А в глаза бы только и лился бы в разных славословиях.

Елович услышал голоса и понял, что, видимо, боярин Талец воротился домой. Талец вошёл бодрым шагом, которому тотчас позавидовал Елович. Увидев старого знакомого, он тотчас снял шапку и, ткнув её в руки челядину, с распростёртыми объятиями пошёл навстречу.

– Дорогой друг! Как я рад, что ты всё-таки пришёл ко мне. Оттрапезничаем? Как ты? Как здоровьице?

Елович встал на ноги со скамьи и тоже пошёл навстречу Тальцу.

– Послушай, Талец, не до этого мне сейчас. Разговор у меня к тебе, да такой, что и откладывать негоже. Пойдём-ка уединимся.

Талец сразу понял, что раз боярин Елович сам к нему пожаловал, то, видимо, тому и впрямь есть что сказать.

– Ну пойдём, боярин, уединимся. Никого к нам не пускать, а коли кто спрашивать меня будет, то скажите, что я занят. И это… баню мне истопите.

Бояре Елович и Талец уединились в небольшой комнатке, где кроме стола и двух скамей ничего и не было.

– Ну, Елович, говори, что случилось. Давненько ты в палатах княжеских не бываешь. Здоровье не позволяет? – злорадно спросил Талец.

– Да нет. Вот пока ты ходишь там и нос кверху задираешь, я тут делами неотложными занимаюсь.

Талец снисходительно посмотрел на Еловича. Ну да, ну да. Тешь своё самолюбие, старая развалина. Вот скоро снесём тебя на кладбище – будет тебе расплата за все твои делишки. Всё!

– Ну что же стряслось?

– А шепнул мне тут один человечек, мол, тебя… – боярин Елович осмотрелся, как бы прикидывая, может ли кто их подслушать, хотя прекрасно знал, что никто не может, – …тебя умертвить удумали.

– Кто?

Боярин Елович отрицательно покачал головой и сделал вид, что прикидывает, кто бы это мог бы быть.

– Может, кто из детей Владимира? Или, может, кого ущемил корысти ради? В общем, знаю я, что даже уже нашли душегуба.

– Откуда? Знаешь откуда?

– Поживёшь с моё – и не такое знать будешь. Я ведь всё под контролем держу, Талец, всё. Без моего дозволения пока что ничего не происходит. Я тебя предупредил – ты теперь будь внимательным. Подстрой ловушку для своего убийцы и споймай его.

– Ну спасибо тебе, Елович. Я всегда знал, что ты человек достойный, а теперь вижу, ты мне и впрямь друг. Только на один вопрос ты мне ответь пожалуйста. А не ты ли этот человек-то? А то ведь знаешь, как бывает в Византии, например. Человек сам убийцу наймёт, а после бежит и рассказывает об этом.

– Гнилой ты человек, боярин Талец, – с обидой проговорил боярин Елович, – ну как вот после таких слов тебе помогать-то можно, а? Да я вот в другой раз про такое узнаю, так и слова тебе не скажу. Понял?

– Да ладно, полно тебе обижаться-то. Ну я просто, как говорится, для потехи такое сказал. Спаси Господь тебя, боярин. Буду должен.

Елович вздохнул тяжело и махнул рукой.

– Коли я бы за всё такое долги взыскивал, то точно бы в золотом тереме жил.

– Да у тебя и так терем второй по размеру и по убранству, – с достоинством проговорил боярин Талец, давая понять боярину Еловичу, что первый по размеру – его, – проходил я мимо него и дивился. А что ты там пристраиваешь к нему? Курятник?

Ну вот, змей глазастый, злобно подумал Елович, уже углядел. Ходит и только везде глазами водит. Курятник! Это я там хочу павлинов завести с Византии, чтобы как у императора у меня было. Теперь хоть ломать приказывай. Углядел. Значит, будет такой же строить и не чтобы скромненько, а чуть больше забабахает, лишь бы досадить мне. Подлец. Я ему вот жизнь спасаю, а он!

– Да, да. Чтобы яйца не носить издалека да чтобы петух по утрам будил, а то ведь всё просыпаем, – скромно сказал Елович.

– А… – с недоверием протянул Талец, – а чего тогда резной курятник строишь? Для чего?

– Да чтобы челядь без дела не сидела. Зима впереди длинная – пусть занимаются.

– По мне, так пусть лучше лес валят, а не стругают, – произнёс Талец, – ну, да у тебя своя голова на плечах. Сейчас вот говоришь – курятник строю, а потом возьмёшь и жар-птицу какую-нибудь привезёшь. Так ведь?

– Да на кой бес она мне, твоя жар-птица, – сердито проворчал Елович.

– А я вот так подумал – буду, наверное, тоже себе у дома строить курятник и тоже резной, но только вот поселю в нем не куриц, а павлинов, ну, как в Византии. Что думаешь? Будут у меня у первого в Киеве павлины!

– Ты бы не в игрушки игрался, уже борода седая, а о безопасности своей подумал, – строго проговорил Елович, – ладно, пора мне, а то я тут что-то засиделся.

Прошла почти неделя после того, как боярин Елович посетил своего старого дружка. Боярин Талец после встречи с Еловичем сильно изменился, потерял сон и всюду видел вокруг себя опасность. Особенно страшился боярин яда, прикинув, что ежели уж его и решат извести каким путём, то, скорее всего, прибегнут к яду. Впрочем, на всякий случай боярин