– Князь, Радмил – мой побратим, – крикнул боярин Талец, – я рад, что перед смертью обниму его. Когда мы окажемся с ним в Вирии, то весело выпьем за победу!
Святополк скривился, услышав про Вирий. Боярин Талец вроде как христианин, но, видимо, перед смертью всё же вера отцов ему ближе.
Талец хлопнул коня и поскакал вперёд. Сейчас, когда повсюду лилась кровь, ему почему-то было очень весело. Наверное, спокойная жизнь, полная коварства, всё же не была ему так мила, как жизнь отчаянного витязя. Пусть боярин и состарился, но в душе он остался всё тем же воином, который опоясан мечом и обвешан оберегами. Таким он был рядом с Владимиром, таким он был в самые славные минуты своей жизни и таким он хотел умереть.
Святополк повёл половину воинов в обход, стараясь зайти в тыл основному войску древлян, которое захлёбывалось кровью, но не сдавалось, устилая всё поле боя телами.
Святополк почему-то позавидовал в этот момент боярину Тальцу. Почему? Князь не мог сам себе ответить на этот вопрос. Наверное, потому, что сам не был таким. Как бы мне хотелось не лить кровь людей брата, а повести могучее славянское воинство, словно мой дед, на далёкий Царьград и напомнить всему миру о могучих русах, подумал князь Святополк.
Древляне, видимо, понимали, что обречены, но оружие складывать отказывались, пытаясь из последних сил оказывать сопротивление. Святополк посмотрел на гору, на которой находился шатёр, и невольно задумался. В этом шатре сейчас, наверное, младшие сыновья Святослава Древлянского и его супруга, княгиня Праскевия. Могу ли я предать их смерти? Нет. Они не виновны, подумал князь Святополк, но тут же услышал другой свой голос, говорящий ему, что коли он не хочет, чтобы погибли сотни, то эти дети должны пасть.
Люди князя Святополка ударили в тыл обескровленному древлянскому воинству. Древляне не могли уже оказать достойного сопротивления князю Святополку и десятками падали под ударами его витязей.
Была одержана победа. Немногие из тех, кто ещё оборонялся, теперь, собрав все силы в кулак, пытались прорваться. К князю Святополку подскакал воевода Ляшко, который вместе с Путшей стоял в центре. Ляшко был весь измазан в крови, и конь под воеводой был не его, а чужой.
– Княже, там две сотни древлян пытаются уйти. Догнать их?
– Нет, пусть уходят, – ответил Святополк.
Следом за Ляшко к князю подъехал Путша.
– Славная победа, князь!
Все трое посмотрели на шатёр, который находился на горе. Путша вопросительно посмотрел на князя Святополка. Святополк отвёл взгляд и некоторое время молча смотрел на десятки тел, лежащие на земле. Негромкое карканье ворон, созывающих своих собратьев на пир, напомнило князю, что только твёрдость поможет избежать подобных братоубийственных сеч. Святослав мог остановить кровопролитие.
– Князь, – проговорил Путша, – прикажи мне всё сделать.
– Нет, – ответил Святополк, – я сам поеду наверх. Я должен это видеть.
К князю подъехал Талец. Старый ближник князя Владимира вновь выжил. Не то воинское умение, отточенное в несчётном числе битв и схваток в молодости, сохранило жизнь старому боярину, не то воля Всевышнего.
Талец посмотрел на шатёр и прищурился. Видимо, сейчас здесь решают судьбу внуков князя Владимира. Как давно это было, похожее тогда было ощущение.
– Святополк, послушай, – сказал боярин Талец, – я был рядом с твоим от… с князем Владимиром, когда он так же стоял перед покоями твоей матери. Князь Владимир пощадил тебя, и ты стал настоящим его наследником. Боги, или Бог тогда сохранил тебе жизнь. Оставь их. Пусть живут!
Святополк указал на устланное телами поле.
– Талец, ты вон матерям и жёнам этих павших воинов скажи, что князь Владимир был прав. Не будь меня, быть может, правил бы сейчас князь Борис!
Талец поморщился, про себя подумав, что воину и вовсе негоже иметь жены, а если уж она и есть, то не стоит ей забывать, что он сам выбрал свой путь. Сеять пшеницу тоже дело достойное, но вот куда более хлопотное, нежели бражничать в палатах князя на пирах. А коли не ты бы сейчас правил, победив князя Бориса, то тогда князь Ярослав сидел бы в Киеве или, быть может, князь Святослав Древлянский. Кровь полилась бы в любом случае. Но участвовать в убийстве детей боярин Талец не хотел.
* * *Святополк с несколькими десятками людей пешком поднимался на холм, где стоял шатёр. Холодный ветер растрепал его волосы. Когда князь Святополк поправлял их, то невольно коснулся рукой шрама.
– Позвизд, я тебя помню, – прошептал князь Святополк себе под нос, хотя на самом деле перед глазами у него стоял боярин Всебор. Почему он тогда не лишил меня жизни? Ведь ему это ничего не стоило и терять ему было нечего?
Святополк не раз задавал себе этот вопрос и не мог найти на него ответ.
– Остановись, Святополк! Стой! – услышал князь женский голос.
Князь Святополк остановился и поглядел на женщину, которая обратилась к нему. Княгиня Праскевия, преградив ему дорогу, смотрела на него глазами, полными отчаяния. В её взгляде он видел скорбь, и лишь маленький лучик надежды заставлял княгиню сохранять самообладание.
– Святополк! Бой окончен. Мой супруг разбит, но я верю, что Господь сохранил его и моих старших сыновей. Святополк, прошу тебя в память о том, что в тебе течёт та же кровь, что и в моих сынах и в моем супруге, сохрани нам жизнь.
Святополк ничего не ответил, лишь опустил глаза и сделал знак своим людям. Они стали обнажать мечи.
– Святополк! Остановись! Вспомни, мы все один род! Пролита кровь воинов и мечи обагрены ей! За тех, кто пал в бою, никто не спрашивает, но пощади тех, кто ещё мал!
– Праскевия, – отозвался Святополк, – я не властен так поступить. До того как пролилась кровь, твой супруг ещё мог сохранить ваши жизни и мир, но теперь, когда все холмы устланы телами, когда десятки воинов простились с жизнью, коли я пощажу вас,
