– Вы хорошо видите этот обрыв, дорогой друг? – с сомнением спросил граф. – Он только местами склон, а местами – просто навес какой-то. Поправьте, если я ошибаюсь, но если вы разобьетесь и мы потеряем вас – весь наш поход потеряет смысл. Вы единственный, у кого есть знакомые драконы и кого они приглашали в гости!

– Я и не такие обрывы видывал, – беспечно сказал Бьорн. – Не волнуйтесь, все хорошо будет.

Он взял у меня флягу, прополоскал рот и, к моему удивлению, сплюнул пиво на землю. После чего полез. Мы все завороженно смотрели на него.

Пробежав несколько пологих метров до первого отвесного места, Бьорн подпрыгнул, как мячик, ухватился за торчащий из глины куст, рванул его на себя, ловко взбрыкнул ногами и опять подпрыгнул. Выдранный с корнями куст падал вниз, как в замедленной съемке, но Бьорн уже был выше – лежал животом на черном выступе скалы, под которой этот куст недавно рос. Разлеживаться Бьорн не стал и полез дальше, но не вверх, а куда-то налево. Присмотревшись, я заметил едва заметную трещину, зигзагом шедшую от черной скалы у подножия склона почти до самого верха (этой трещины Бьорн и придерживался). Он больше не прыгал, но двигался быстро, без суеты.

Я любил иногда посмотреть видео безбашенных альпинистов или паркурщиков. Там действовали ребята как на подбор маленькие, жилистые, сухие (одним словом – плоские ребята). Я всегда думал, что это необходимое условие для подобного времяпрепровождения. Я ошибался: оказывается, скалолазу может пригодиться и пузо. По крайней мере, Бьорн своим пользовался вовсю… Пластикой он напоминал помесь ласки и горного козла. Ну, если бывают козлы, отожравшиеся до таких размеров.

Задержался он только у самого верха – обрыв заканчивался выступающим каменным карнизом. Я было решил, что все, опаньки, застрял Бьорн, но не на таковского попал. Чуть передохнув, Бьорн взмахнул мотком веревки, зацепился им за какой-то невидимый снизу выступ, вскарабкался по этому мотку и скрылся, перевалив через карниз. Граф зааплодировал, я поддержал, Дик оглушительно засвистел в два пальца, а Касалан заколотил в бубен.

Из-за карниза, разматываясь на лету, вылетела веревка, ударилась о склон, отскочила и упала у наших ног (длины хватило с лихвой, остался даже запас). Через минуту та же участь постигла и второй моток, а над карнизом появилась голова Бьорна.

– По этой лезьте! – крикнул он, дергая за один из шнуров, – а этой обвязывайтесь, страховать буду!

Дик помахал Бьорну, обвязал себя на талии одним из концов, соорудив хитрый скользящий узел. Затем надел на спину свой здоровенный мешок, спереди повесил тощий мешок Бьорна и полез, отталкиваясь ногами от склона и быстро перехватывая руками второй шнур. Весь подъем занял у него не более двух минут. За Диком была моя очередь.

– Оставьте мешок, – посоветовал граф, – вещи лучше поднимем отдельно.

Я с облегчением оставил мешок, который собирался напялить по примеру Дика. И без мешка задача не казалась мне слишком легкой.

Так ловко, как Дик, я лазить по веревкам не умел, тонкий шнур резал ладони. К счастью, мне здорово помогала страховка на поясе – она, рывок за рывком, подтягивала меня к карнизу. В итоге за основной шнур я только придерживался, и зад мой находился примерно на одном уровне с головой. Полметра вверх – и повис на страховке, полметра вверх – и опять повис. Боюсь, мужикам снизу я больше всего напоминал куль с картошкой… За страховку Бьорн с Диком меня и вытянули в конечном итоге.

Наверху с меня первым делом сняли веревку, и Дик швырнул ее вниз. Я огляделся. Обрыв, дальше, изредка, огромные деревья (к ближайшему из них были привязаны шнуры). Мох. И никакой травы, что радует… Сил у меня почти не осталось, но пришлось еще немного поработать. Я взялся за веревку вместе с Бьорном и Диком. Следующим мы вытащили легкого Ухо Дятла.

Рассудив, что теперь мужики и без меня справятся, я отошел в сторону и рухнул на мох, блаженно раскинув в стороны руки и ноги. Ноги гудели. Предвечернее небо надо мной было чистым, темным и глубоким-глубоким. Как там дома, интересно? Львовна поди уже схватилась, все морги с больницами обзвонила… думает, пора или нет в полицию обращаться. Зато Катька накормлена, Мымреныш мой… Я ненадолго задремал. Разбудил меня грубый голос:

– Пламенный чародей… или как там тебя. Короче, ты, звезда пятиконечная, – хватит разлеживаться!

Кажется, это был Крыс.

– Шестиконечная же, – проворчал я сонно, не открывая глаз. Вставать мне категорически не хотелось. – Шести… Отвяжись, гад! Пропади, исчезни, растворись, смойся…

Однако Крыс не отвязался и не растворился, а, наоборот, принялся меня довольно грубо тормошить и даже попытался перевернуть на бок.

– Ну ты, могендовид, вставай уже…

– Перестань! – возмутился я. – Не советую меня обижать. Среди моих заклинаний всякие попадаются. Скажем, «Поросенок в блямбах» – бывшая «Немочь» – тебе вряд ли понравится! Как там было-то… м-м-м… «Твой вдох предстанет мерзким ядом. Твоя же плоть – твоим врагом!»… Третью строчку не помню, но поверь – тоже злобненькая строчка.

Крыс перестал меня теребить и оглушительно чихнул, забрызгав мне всю щеку.

– Что за свинство! – Я рывком сел, открыл глаза, увидел Крыса и заорал: – A-а! Я не хотел! Не хотел я этого, братушка, прости!

Крыса было не узнать. На отекшем, покрытом расчесанными шишками лице выделялся, наполовину утонув в водянистых щеках, распухший сопливый нос. Не такой уж и большой, как оказалось… Сквозь заплывшие щелочки век лихорадочно блестели слезящиеся поросячьи глазки. На белых усах висела огромная сопля.

– Не ори, – сказал Крыс, расцарапывая очередную болячку на лбу расцарапанной опухшей рукой, – не баба, чай!

– Ты свою рожу видел? – Я был готов провалиться сквозь землю.

– И видеть не хочу! – заявил Крыс и смачно чихнул. – У меня аллергия на эту скотскую траву. А-а… А-пчхи! И этих скотских слепней…

– Точно аллергия? – спросил я, чувствуя, как отлегает у меня от сердца. – Проклятье, ты меня напугал! Аллергия – это хорошо… это просто здорово!

– Да уж куда уж лучше, – с сарказмом сказал Крыс. – Касалан обещал отвар сварить, чхи, говорит, поможет. Можно у Бьорна подлечиться, но он пока попросил терпеть, мол, ап-чхи!.. засечь его могут. Ежели… Ап-чхи! Чхи! Чхи! Ой, елки… Ежели он за чудеса свои примется… Помоги ребятам, я прилягу пока…

– Лежи, конечно! – Я вскочил. – Тебе принести чего, может?

Крыс помотал головой, свернулся калачиком и закрыл лицо руками…

Наши мешки кто-то уже стащил в одну кучу. Вокруг, мало отличаясь от мешков, валялась большая часть отряда. Совсем рядом со мной – Маленький Дик, ничком. С другой стороны ворочался непрерывно чихающий Крыс. Осунувшийся, с еще более резкими чертами лица, полулежал, прислонившись к ближайшему дереву, Касалан.