– И что будешь делать, если попадешь в плен?

– Можно подумать, если я сейчас раздвину ноги перед первым встречным, это поможет мне в трудную минуту, – сморщила носик Алина.

– Нет, разумеется. Но хотя бы узнаешь, каково оно, когда…

– Не знаю, как ты, Танюша, но лично я предпочту иметь при себе пистолет с двумя патронами, чтобы застрелиться.

– А почему с двумя? Боишься промахнуться? – нервно хохотнула Травина.

– Промахнуться я не боюсь, а вот осечка случиться может, – совершенно серьезно ответила Алина.

– Якина со свету сживет. Она так яро отстаивает традиции, – угрюмо и с явным сомнением произнесла Травина.

– Меня ничуть не заботит мнение Марии. Есть традиции, не лишенные смысла, способствующие преемственности поколений, повышению морального и воинского духа. Но я не желаю участвовать в непотребстве, прикрываемом некими благими намерениями. Тем более что благого-то тут ничего и нет.

– А ну как… А я так и не узнаю…

– Таня, все просто. Нам предстоит служить в гвардии. Благодаря гению Теслы большая война России не грозит. Локальные конфликты – для гвардии дело сугубо добровольное. Ты можешь просто отслужить пять лет в Петрограде и выйти в отставку.

– А зачем тогда вообще было поступать в училище? – вздернула брови Травина. – Чтобы потом опять вернуться в рабочую слободку, выйти замуж за токаря и жить в тесной квартирке? Ну уж нет. Я вытянула свой счастливый билет и за здорово живешь не отступлюсь.

– Хорошо. Но ведь вовсе не обязательно делать это.

– Чтобы добиться успеха, порой нужно переступать через себя. Я приму это как очередное испытание, – грустно ухмыльнулась девушка.

– Это твой выбор, – не стала спорить Дробышева.

– Мой, а то чей же. Ну так как, поможешь с приборами?

– Разумеется. А вообще, предлагаю начать с шампанского.

– Зачем?

– Уверена, оно поможет тебе немного расслабиться. А как только ты станешь меньше волноваться, так и с легкостью припомнишь то, чему учили на занятиях.

– Думаешь?

– Уверена. А еще, надеюсь, тебе будет легче и в другом.

При этих словах теперь уже залилась румянцем и Алина. Татьяна же стала и вовсе пунцовой. Нет, тут без игристого вина точно не обойтись.

Дробышева окинула взором помещение ресторана. Гвардейские офицеры и юнкера-девушки сидят пока по отдельности. По двое или четверо. Но свободных мест нет. И стоит ли говорить о том, что большинство из присутствующих – именно мужчины? А то как же, здесь ведь с легкостью разместится и сотня посетителей, девушек же ровно тридцать пять.

Мужчины все время посматривают на девиц, о чем-то переговариваются. Впрочем, о чем еще может быть речь, как не о героинях сегодняшнего дня. И уже нарисовались соперники. Алина явственно уловила между некоторыми из мужчин молчаливую пикировку взглядами и жестами.

От этого наблюдения на душе стало как-то гадостно. Зря она сюда пришла. Надо было послушать отца. А так и его расстроила, и самой мерзко. Чувствует себя чем-то вроде желанного трофея для мужских утех. Да-да, все так. Подумаешь, у нее нет тех форм, что у Татьяны. Но на нее все равно постоянно посматривали заинтересованно и оценивающе.

А ведь Алина собирается стать офицером. И от общения с мужчинами с их сальными армейскими шуточками никуда не деться. Ей предстоит влиться в их среду, и только от нее зависит, как к ней будут относиться окружающие. Вот и получается, что у нее сегодня первый экзамен на самостоятельность.

Они успели выпить по бокалу шампанского и попробовать первое блюдо, когда встал один из капитанов. Он постучал ножиком по стенке бокала, привлекая к себе внимание. И нескончаемый приглушенный гул разговоров резко пошел на убыль.

– Господа офицеры. Сударыни юнкера.

При этих словах все стулья пришли в движение, а присутствующие поднялись из-за столов с бокалами в руках. Алина приметила, как несколько офицеров поспешно застегивают воротники мундиров, приводя форму одежды в надлежащий вид. Иные, прежде чем взять в руки бокалы, одергивали кителя. Может, чтобы выглядеть более эффектно, а может, чтобы лишний раз подчеркнуть важность момента.

– Сегодняшний день является поистине знаменательным для тысяч юнкеров по всей Российской империи, – наконец заговорил капитан. – Ибо сегодня ими была дана присяга на верность отечеству. Но мы здесь чествуем не простых юнкеров, а особую плеяду. В семнадцатом году Александровское училище набрало девиц-юнкеров для комплектования женских батальонов. Это выглядело опереточной постановкой Временного правительства. И не было таких, кто не прошелся бы острым словцом по самой идее девиц-офицеров. Но за первым переворотом случился второй. Нашлось немало военных, позабывших как о присяге государю императору, так и о верности новому правительству. Но эти девушки остались верны своему долгу до конца. Кто-то погиб в горниле Гражданской войны, кто-то пережил это страшное время. Но ни одна не предала, не отступилась и не осталась в стороне. Дорогие мои, вам есть на кого равняться. И пусть за теми первыми ласточками не водится особых подвигов и достижений, они показали всем нам, что значит долг и честь мундира. Верю, что здесь и сейчас мы превозносим не менее достойных. Сударыни юнкера, за вас. Господа офицеры. Ура!

– Ура! Ура! Ура-а! – Тут же слитно взревели десятки луженых глоток.

Девицы благоразумно промолчали. Во-первых, превозносят их. А во-вторых, обращались к офицерам, каковыми они пока не являются. Пока. Но хотя все девушки осознавали, что до выпуска не дойдет и половина, каждая из них была уверена, что уж она-то непременно получит на плечи вожделенные золотые погоны.

В этот момент, переполняемая чувством гордости и будучи на эмоциональном подъеме, Алина осмотрела банкетный зал. И словно увидела совершенно других людей. В глазах мужчин что-то поменялось. Взгляды стали более жесткими, но также в них появилось нечто, похожее на сострадание.

Возможно, потому, что большинство из них носили на груди знаки участников тех или иных боев. Вон поручик, отслуживший в Туркестане. Тот был в Монголии. Этот – участник Хасанских боев. Четверо устроившихся за отдельным столиком носят на груди знаки бойцов интербригад Испании.

Все они видели кровь и грязь войны. Теряли друзей, наверняка и сами едва разминулись с костлявой. И уж точно не видели в этом кошмаре места для таких вот милых девиц. Но очень даже вероятно, что наблюдали женщин в горниле сражений. Да хоть тех же сестер милосердия, которые нередко находят смерть, спасая раненых воинов. Как ее мама, прикрывшая солдатика своим телом.

После тоста наступили какие-то тягостные минуты. Каждый словно переосмысливал свое. Но затем последовал еще один тост от капитана. Потом еще. А там и не заметили, как официальная часть подошла к своему завершению. В зале снова стало шумно. Заиграли музыканты. Но пока не громко, а лишь создавая фон.

– Сударыня, позвольте представиться, подпоручик Бабичев, Алексей Иванович.

Алина удивленно вздернула бровь, глядя на невысокого, но ладно скроенного подпоручика, по всему видать, этого года выпуска. Хм. С другой стороны, где бы она могла видеть