Он передернул затворную раму, повернулся к женщине с детьми.

— Детей пощади! — закричала мать.

Но Дарани расстрелял всех.

— Сука! — крикнул Иволгин. — Я тебя, тварь, на куски порву!

Боевики рассмеялись.

— Прекратить! — приказал Кабар. — Наших убитых братьев и пленных на окраину! — Он повернулся к одному из боевиков. — Вадих, садись в танк, выводи его из низины и следуй к той же южной окраине селения!

— Слушаюсь!

На место Буренко сел боевик, умеющий управлять танком. Он когда-то научился этому в Ираке.

К Кабару подбежал связист, развернул спутниковую станцию.

— Мы выполнили задание, — доложил Дервиш аль-Зару. — Танк и экипаж у нас.

— Ты молодец! Получишь за это столько… но об этом позже. Сейчас веди колонну в Майну. Там танк хорошо замаскировать, экипаж отправить в подвал. Все русские должны быть живы и здоровы. Быстрее, пока не очухались асадовцы.

Вскоре колонна боевиков двинулась к селению Майна.

Бесполезно вызывали Иволгина командир дивизии и старший лейтенант Янир. Капитан не отвечал им.

Взводный доложил, что на плато помехи. Затем они исчезли, но экипаж на связь не выходил.

В 2:10 в Харту вошел взвод Янира. Сирийцы нашли там лишь стреляные гильзы, следы гусениц, трупы женщины и детей. Танка не было. Старший лейтенант доложил об этом в штаб дивизии.

Генерал Биджани связался с Хмеймимом. Оттуда вылетели «Ми-24», но тоже никого не обнаружили. Банда успела достичь Майны и замаскироваться. Вертолеты ушли к Алеппо. Яниру было приказано возвращаться.

Глава 8

Получив известие о пропаже экипажа Иволгина, генерал-майор Биджани вызвал к себе военного советника подполковника Соколовского и командира отдельного танкового батальона майора Маси. Новость ошарашила офицеров.

— Но как это могло произойти? Ведь никто, кроме командира взвода, выделенного для эвакуации, и высшего руководства дивизии не знал о месте нахождения «Т-90», — проговорил комбат.

Генерал развел руками и заявил:

— Не знал, но так думаем мы. Начальник контрразведки дивизии должен связаться со штабом корпуса. Возможно, там есть какие-то данные по пропавшему экипажу.

— Лучше бы начальник контрразведки майор Ибани выявлял вражеских агентов здесь, в соединении. Ведь ясно, что информация по экипажу Иволгина могла уйти только отсюда.

Генерал посмотрел на Маси и спросил:

— А ты уверен в том, что у тебя в батальоне нет «крота»?

— Нет, не уверен. Сами знаете, как комплектовались части. В них набирали всех желающих, особо не проверяли. Не до того было. Игиловцы давили со всех направлений.

— «Крот» устроился не среди солдат и младших офицеров. Он сидит выше, а командование подбиралось довольно тщательно. Да и немного у нас старших офицеров.

Комбат, находившийся в крайне раздраженном состоянии, возразил:

— Мало ли командиров вышло из рядовых? Вон, начальник штаба корпуса вообще не военный. Он учителем в мирной жизни был, но ничего, пошел в армию взводным, дорос до полковника и вполне справляется со своими обязанностями.

Комдив вынужден был согласиться. В первые годы войны погибли многие кадровые офицеры. Сирийскому командованию иногда приходилось менять их на сугубо штатских людей либо повышать в звании рядовых бойцов, неплохо проявивших себя.

— Да, но вопрос остается открытым. Как русские попали в плен и вообще живы ли они?

— Мне очевидно одно. Бандиты застали экипаж врасплох, когда он ожидал подхода подразделения, назначенного для прикрытия эвакуации. Иначе духи не взяли бы его. Наши парни мигом покрошили бы их на винегрет, — сказал Соколовский.

Тут в кабинет постучали.

Дверь приоткрылась, в проеме показался начальник контрразведки дивизии и спросил:

— Разрешите?

— Входи, майор. Ну что? С чем пожаловал?

Майор Набих Ибани прошел к столу, присел, положил жилистые руки перед собой.

— Новости плохие, господа. Из штаба Икрама аль-Наби на нашу сторону перешел кодировщик отделения связи, бывший капитан правительственной армии. У игиловцев он оказался раненым. Служить им не хотел, но бандиты пригрозили уничтожить его семью, которая находилась в Алеппо. В общем, заставили. А теперь, когда Алеппо мы освободили, решил бежать. Да не пустой. Этот человек принес достаточно много информации. Но она вас не обрадует.

— Что ты резину тянешь, Набих? Говори конкретней, — заявил командир дивизии.

— Могу и конкретней, господин генерал. У нас в штабе на аль-Зара работал старший офицер оперативного отделения майор Амер Шараф. Он был в курсе всех наших планов, сам участвовал в их разработке.

Генерал Биджани сжал голову руками и воскликнул:

— Как же так? Шараф не первый год в штабе.

— Да, он не первый год передает ценные данные врагу, — проговорил контрразведчик.

— Шайтан! Продажная сволочь. Его надо немедленно арестовать.

— Уже арестовали. И не только его.

Биджани взглянул на Ибани и спросил:

— Кого еще?

Контрразведчик посмотрел на майора Маси и ответил:

— А еще твоих подчиненных, Ахмад. Точнее, одного из них.

— Не понял!.. — Командир отдельного танкового батальона вмиг побледнел.

— На аль-Зара у тебя работали сразу двое. Заместитель по вооружению…

— Раиф Тари?

— Да.

— Не может быть!

— Он сейчас на допросе. Из штаба корпуса прибыл следователь. Можешь зайти в мой кабинет и поговорить с этой тварью.

— Кто еще? — удивленным голосом спросил Маси.

— А еще тот человек, на которого никто никогда не подумал бы. — Ибани взглянул на Соколовского. — Это ваш подопечный, Георгий Викторович, майор Петренский.

— Да ты что? — Соколовский растерянно посмотрел на офицеров. — Петренский?..

Биджани взглянул на Маси и сказал:

— Вот так, Ахмад! А ты говорил, что лучше бы контрразведка искала «крота» в штабе дивизии. У тебя под носом работали два агента.

— Ладно, Тари, но российский советник?..

— Раскрыли агентов, это хорошо. Плохо, что только вчера, — проговорил Ибани. — Если бы перебежчик оказался у нас хотя бы на пару суток раньше, то мы избежали бы гибели наших людей за рекой и пленения российского экипажа.