Совместно с сетью финансовых институтов развития местных сообществ, созданной в США, и аналогичными механизмами инвестиций в развитие местных сообществ других стран, эти ранние инициаторы сформировали не только капитал для финансирования развивающихся социальных предприятий, но и нечто не менее важное: первоначальную совокупность перспективных инноваций и круг квалифицированных организаторов, проложивших новый путь, ведущий из бедности и лишений, и предложивших, по определению Acumen Fund, «оригинальные бизнес-решения», разработанные «предпринимателями-новаторами» при поддержке «инвесторов, согласных принять профиль риска/доходности, неприемлемый для традиционных финансирующих организаций»{151}. Более того, данные инициативы послужили прототипами для аналогичных законодательных новаций в других странах, таких как принятая в Великобритании в 2002 г. схема налоговых льгот для инвестиций в местные сообщества (Community Investment Tax Relief), содействовавшая появлению в этой стране похожего набора инвестиционных механизмов развития местных сообществ.
Новые концепции: благосостояние у «основания пирамиды»
Импульс работе этих первых инициаторов придала, однако, вторая тенденция со стороны предложения, причем возникшая, что интересно, в области идей, тем самым в очередной раз доказав правоту изречения Платона: «Идеи правят миром». Ведь одной из наиболее важных причин революции в финансировании социально ориентированной деятельности в последние годы стало переосмысление причин бедности и способов ее преодоления. Это переосмысление было инициировано отраслью микрофинансирования, внимание широкой общественности к нему привлек нобелевский лауреат Мохаммад Юнус, а превратил его в мощное интеллектуальное течение Коимбатур Прахалад.
«Идеи правят миром» (Платон).
Во многих отношениях микрофинансирование не представляет собой ничего нового, но о нем неоднократно забывали с момента его первого появления в XVIII в., когда Джонатаном Свифтом был создан Ирландский ссудный фонд (Irish Loan Fund). В очередной раз возникнув в ходе ограниченных по масштабам экспериментов с кредитованием в Бангладеш и других странах в 1970-е гг., микрофинансирование совершило настоящий концептуальный прорыв: оно показало, что малоимущие – скорее ресурс, чем обуза, причем ресурс, способный обеспечить поступательное развитие и благосостояние, если обращаться с ним правильно. В случае с микрофинансами такой подход требует получить признание среди групп необразованных, придавленных бедностью деревенских женщин, жаждущих улучшить свои жизненные обстоятельства; требуется и ресурс в форме давления со стороны коллектива, способного заменить отсутствие у женщин материального или финансового обеспечения, – это надо, чтобы обезопасить небольшие фонды возобновляемых кредитов, с чьей помощью каждая женщина в группе может со временем учредить доходное микропредприятие, способное вывести учредителя на дорогу к экономической самодостаточности, что позволит выплачивать кредит вместе с процентами по нему.
В конечном итоге популярной концепцию «малоимущие как ресурс» сделала книга.
В конечном итоге эту концепцию подняли до прорывного статуса не только широкое международное признание деятельности Мухаммада Юнуса и его Grameen Bank или финансовая экспансия, вызванная первыми агрегаторами капитала Accion и Kiva, но еще и книга Коимбатура Прахалада, профессора корпоративной стратегии Мичиганского университета, выходца из Индии. Она вышла в 2004 г. под дерзким названием «Благосостояние у основания пирамиды» (The Fortune at the Bottom of the Pyramid) и была посвящена явлению, породившему успех микрокредитования. По мнению автора, микрокредитование не ограничивалось выделением небольших кредитов группам сельских жителей, а применялось скорее к широкому спектру продуктов и услуг, в которых нуждались люди, в том числе живущие в глубочайшей бедности. Причем такие продукты и услуги могли предоставляться по гораздо более низким ценам, чем текущие расходы людей на тот момент, и при этом по-прежнему приносили прибыль предпринимателям и инвесторам{152}. Прахалад показал: «чудо» стало возможным благодаря устранению «комиссии», налагаемой на потребителей у основания пирамиды вследствие трудностей и опасностей, связанных с доставкой товаров и услуг в регионы их проживания и не позволяющих развиться конкуренции, способной привести к снижению цен. В итоге потребители у основания пирамиды платят больше, чем зажиточные потребители. Прахалад таким образом показал, что за счет разработки товаров и каналов их дистрибуции, доступных людям с ограниченными средствами и с потребностями в самых разных продуктах, но часто платящих за них цены с надбавкой, проницательные предприниматели могли бы воспользоваться «комиссией за жизнь у основания пирамиды», чтобы улучшить условия жизни и экономические перспективы беднейших слоев населения, покрывая при этом собственные издержки и зарабатывая значительную прибыль.
Новые игроки / новые типы мышления
Кристаллизация идеи «благосостояния у основания пирамиды» совпала по времени с возникновением третьего крайне важного элемента со стороны предложения: появления на «входе» в сферу благотворительности новой группы действующих лиц, которых Мэтью Бишоп и Майкл Грин назвали филантрокапиталистами, – в основном молодых миллионеров и миллиардеров эпохи интернет-компаний. Они сравнительно рано заработали огромные состояния и обратились к филантропии как способу вернуть и создать ценности в другой сфере. Без сомнения, живой иконой этого движения является Билл Гейтс, принявший смелое решение устраниться от повседневного руководства Microsoft, организовать крупный фонд и направить свою энергию и интеллект на решение глобальных проблем бедности и болезней. Другими примерами могут служить Джеффри Сколл и Пьер Омидьяр, основатели eBay, одними из первых поддержавшие явление социально ориентированных организаций, и Чарли Клейсснер, чей KL Felicitas Foundation может служить образцом того, как должен выглядеть фонд, стремящийся выполнять функции благотворительного банка{153}.
Эта группа финансовых доноров движима, по словам Клейсснера, «чувством глубокой ответственности и желанием сделать нечто значимое, используя заработанное нами состояние», а также страстным стремлением применить свои предпринимательские качества, позволившие им добиться столь многого в мире бизнеса, к новым социально ориентированным задачам{154}. Поэтому многих из них не привлекает традиционная благотворительность или, по крайней мере, традиционная благотворительность в их представлении, и они стремятся ее трансформировать, сделать «"стратегической", „рыночной“, „ориентированной на преобразования“, „основанной на знаниях“, часто с „глубокой вовлеченностью“ и всегда извлекать максимум пользы из денег доноров»{155}. Вот как говорят об этом Бишоп и Грин: «Предприимчивым филантрокапиталистам нравится поддерживать социальных предпринимателей, которые предлагают инновационные решения проблем общества», и они вполне приемлют финансовые подходы, которые привносят в сферу благотворительности динамизм и эффективные возможности, характерные для современных корпоративных финансов, и даже настаивают на их использовании.
Новое поколение студентов бизнес-школ помешалось на социальном предпринимательстве и социально преобразующем инвестировании.
Но не только заработавшие на бурном росте интернет-компаний мультимиллионеры становятся филантрокапиталистами, обратившимися в веру и решившими переключить свое внимание, таланты и ресурсы на решение мировых проблем. Ученые идентифицировали схожие настроения в двух совершенно новых демографических кластерах – поколении Х (людях, родившихся в 1961–1981 гг.) и поколении Y (1982–2001 гг.). В отличие от их родителей из поколения бэби-бумеров среди представителей этих поколений непропорционально много людей, стремящихся улучшить баланс между работой и другими аспектами своей жизни и проявляющих необычайный энтузиазм и идеализм{156}.
Вне зависимости от правдивости этих демографических обобщений, налицо явные свидетельства того, что
