Но как теперь распутать этот клубок? Она понимала, что будет непросто. Словно бы в пряжу, из которой была соткана нитка, вплелись тонкие металлические нити, плотно перекручиваясь с шерстью. Поди теперь разбери, где что.

Она вспомнила про старую записную книжку, которую они нашли у Генки, и которую он отдал ей для того, чтобы они могли «как можно более реалистично подготовиться» к их небольшому спектаклю под названием «поймай то, чего не было».

Перелистывая книжку недавно, она увидела в ней телефон одной женщины, с подписью «гадалка» напротив номера. Вот кто ей нужен! Она не особо верила в разных там ворожей и гадалок, но все-таки происходящее с ней было за гранью обыденного, а значит, на этот раз можно и исключение сделать.

Облегченно вздохнув от выданной самой себе индульгенции, она взяла телефон и набрала заветные цифры.

– Проходите, пожалуйста, – дверь ей открыла заплаканная женщина, – вы к маме?

Немного удивленная, Ольга кивнула.

– К сожалению, приема сегодня не будет. Дело в том, что мама скоропостижно скончалась от инсульта…сегодня ночью…

Женщина тихо заплакала. Она казалась спокойнее, чем обычно бывают люди в таких ситуациях. Но, возможно, все дело здесь лишь в правильно подобранной дозировке успокоительных средств.

– Это было так странно, – всхлипывая, продолжала хозяйка квартиры, – и в то же время так нелепо. Несмотря на возраст, мама ничем таким не болела, у нее было довольно крепкое для ее лет здоровье. Она всю жизнь несла людям добро, лечила их. А вчера вечером с ней приключился удар.

Не зная, что еще сказать в утешение незнакомому человеку, Ольга пробубнила: «Мне жаль», вполголоса.

– Вы знаете, когда с мамой вчера случилось это, она стала говорить странные вещи. Что-то вроде того, что она сама это все заслужила и сама во всем виновата. Что это Бог наказал ее.

Она всю жизнь лечила людей, но в две тысячи десятом клиентов стало немного, а жить мы привыкли хорошо. А тут даже на еду денег не было.

Ольга не стала вникать в детали того, как при том, что с матерью жила молодая и на вид вполне здоровая дочь, у матери не было денег на еду, но продолжала слушать.

– Мама никогда не занималась черной магией. Считала, что у нее не было разрешения от сил на это, и если бы она хоть раз попыталась, была бы наказана. Поэтому она посвятила свою жизнь тому, что лечила людей, когда могла, конечно. Ну, еще и гадала, куда же без этого. В девяностых, когда я была еще почти ребенком, к маме приходила отчаявшаяся женщина, от которой ушел муж, оставив ее и троих детей. Женщина была убита горем и просила сделать своему бывшему мужу порчу на смерть, раз уж вернуть не может. Обещала, что продаст машину и заплатит любые деньги, лишь бы гад понес наказание там, где закон наказать не в силах. И хотя маме по-своему было жаль эту женщину, она наотрез отказалась. Я еще помню, как вопила эта несчастная. По-моему, она была не в себе, слегка или не очень, ну да ладно.

Так вот, в две тысячи десятом к маме пришла еще одна женщина, в годах, но на вид довольно успешная, холеная. И начала рассказывать, как конкурентка на ровном месте испоганила ей жизнь: отняв бизнес и мужа, не остановилась на достигнутом, разорив ее подчистую. Что она всю жизнь положила на то, чтобы муж раскрутил бизнес, не работала, поддерживала и помогала. А теперь дети выросли и разъехались кто куда, а муж спутался с молоденькой, отняв у бывшей жены все: квартиру, машину, деньги и здоровье в придачу. И теперь женщина просила о справедливом возмездии. Просила вернуть отнятое и разорить соперницу дотла.

Она была так убедительна, а наша ситуация так плачевна, что мама нехотя согласилась, но не на то, чтобы совершить возмездие. Обряд, который провела мама, заключался всего лишь в том, чтобы отдать ситуацию на откуп высшим силам, а они сами по справедливости решат, кто прав, а кто виноват, и если та конкурентка действительно виновата, то ее и накажут.

До сих пор не могу понять, почему мама так расчувствовалась. Наверное, потому, что отец бросил нас, когда я была еще совсем маленьким ребенком. Времена были тяжелые, а маме приходилось растить меня одной. Я без конца болела, и с нормальной работой маме хронически не везло. Тогда-то она и стала заниматься знахарством, благо способности в нашей семье всегда к этому были. Но с тех пор она почему-то всегда жалела одиноких матерей, тянувших на себе детей.

Но что-то очевидно пошло здесь не так. Я сейчас все утро спрашиваю карты о том, что случилось, но они молчат. Я не знаю. Вчера мама мне сказала, что и забыла уже о той истории, но когда с ней приключилась беда, она вбила себе в голову, что это было ей возмездие за то, что влезла туда, куда не следовало.

Она не знала, что стало с той женщиной, на которую так слезно жаловалась таинственная гостья. Но вот то, что она преподнесла здесь стопроцентную ложь, стало очевидно уже очень скоро. Через несколько дней после того, как мама провела тот обряд, в почтовый ящик нам бросили газету, ну, знаете, одну из многих рекламных газет. Я собралась ее привычно выбросить, но чуть не подпрыгнула, когда на первой полосе увидела фотографию той женщины, что приходила к нам.

Принесла газету домой, и так мы и узнали, что заказчица – владелица целой сети бутиков модной одежды, и один из них она недавно открыла во вновь отстроенном торговом центре. Что у нее никогда не было ни мужа, ни детей. Кто-то видимо ей просто очень сильно мешал, и она решила избавиться от конкурентки таким вот незатейливым способом, использовав маму, как глупую тряпичную марионетку.

И вчера, еще будучи в твердой памяти, мама зачем-то попросила найти ту газету, вновь захотела посмотреть на заказчицу. А ночью ее не стало. Погодите-ка, так вот же она!

Хозяйка квартиры протянула руку и достала пожелтевшую газету. С главной страницы ей улыбалось лицо, показавшееся Ольге знакомым. Где же она его видела? О, Господи, да это же вчерашняя водительница