я грохнула изо всех сил своей сумочкой. Длинная ручка сумочки оторвалась, сумка от удара раскрылась, и все содержимое оттуда вывалилось. Мобилка, деньги, помада и все остальное. Две девицы, которые стояли на остановке, подошли и быстро все собрали. Причем все складывали в свои сумки. Это были две проститутки с окружной дороги. Они заявили, что это их участок дороги, а я вторглась на их территорию. Они никому не позволят обдирать или требовать деньги с их клиентов. Я их послала подальше, но тогда они вцепились мне в волосы, свалили и потащили в кусты волоком метров десять. Я отбивалась, как могла. Платье мое превратилось в грязные лохмотья. Они поставили синяк под глазом и поцарапали лицо. Я его сегодня припудрила, но если присмотреться, то его видно. Когда они пинали меня ногами, подъехал милицейский УАЗик. Нас троих кинули в машину. Порванная сумка осталась на дороге. Мобильник у этих девиц. Документов у меня никаких нет. Везли долго и неизвестно куда. Завезли во двор. Вывески никакой нет. Завели через заднее крыльцо. Дежурный милиционер, увидев нас, захохотал. Назвал девиц по именам. Машка и Наташка. Рассмотрел меня. Заявил, что хоть я и шалава, но симпатичная. Я сразу же попросила дать мне телефон. Я имею право на один телефонный звонок. Дежурный сообщил, что это право надо заработать честным образом. Надо вымыть кабинет на втором этаже и тогда я получу телефон. Дали мне ведро, тряпку. Сами вдвоем затащили ведро воды на второй этаж. Завели в кабинет. Разложили на диване и вдвоем оттрахали. Я начала сопротивляться, но два удара по печени заставили меня смириться. Потом один из них ушел, а пришел третий. Что делали с теми двумя девицами я не знаю, но по-моему их использовали и отпустили. Меня трахали всю ночь. Мыли под душем и начинали все сначала. На день заперли в кладовке. Предупредили, что если буду орать, то изобьют, свяжут и заклеят рот. Для убедительности немного побили, но так, чтобы ни осталось следов. Три раза в день кормили, неплохо. В обед и ужин наливали по сто грамм водки.

В кладовке стояла кушетка. Забегали сотрудники в гражданском и в форме, клали на кушетку, насколько у них хватало фантазии, и трахали. Вместо порванного платья дали сарафан. Вечером отвели на второй этаж. Заставили вымыть весь второй этаж. Накормили ужином и опять трахали. Говорили между собой, что новенькая, более свеженькая. Трахается лучше всех, кого привозили сюда раньше. Я плакала, умоляла, обещала, что никому ничего не скажу. Один из них, так и сказал, что она никому ничего не скажет в связи с тем, что оставлять меня живой опасно для всех. Он сказал, что я должна прикладывать все силы, и выкладываться на полную катушку. Радовать их всех изо всех сил. Но, если я начну болтать и жаловаться, то они до меня рано или поздно доберутся. Если поклянусь молчать, то тогда у меня будет шанс остаться в живых. Почти четверо суток меня перевоспитывали. Ко мне приходили в любое время суток. Я несколько раз прощалась с жизнью. Вчера в обед пришли двое. Они меня сначала использовали, а потом надели мне мешок на голову. Какую-то порванную наволочку. Вывели во двор, посадили в машину. Везли больше часа. Ничего не говорили. Не хочу Вам рассказывать, сколько я пережила за этот час. Куда меня везут? Что хотят со мной делать? Машина остановилась, меня вытолкнули из машины. Пока я освобождалась от наволочки, машина уехала. Я оказалась на проселочной дороге, но до шоссе надо пройти метров сто. Когда я вышла на шоссе, то возле перекрестка увидала автобусную остановку. Там стояли две женщины, которые от меня отошли подальше. Я у них спросила, где мы находимся. Объяснила им, что меня выкрали бандиты, и попросила дать мне телефон, позвонить отцу. Одна женщина сжалилась. Я позвонила отцу и объяснила ему, где я нахожусь. Подошел автобус, женщины уехали. Через час подъехал отец и увез меня домой. Первое, что я сделала, так это залезла в ванну и два часа соскабливала с себя эту грязь. Смывала и вымывала все, что было на мне и во мне. Сразу ехать и искать, где меня держали, у меня просто не хватило сил. Отец вчера обзванивал всех своих друзей и знакомых. Все давали советы, какие им вздумается. Рекламировать все, что произошло, мне не очень хочется. Если мне людей покажут, то троих я сумею опознать. Что мне дальше делать, не имею понятия. Огласки мне не надо. Вам рассказываю потому, что уверена, вы языками трепать не будете. Я вот сейчас посмотрела вокруг себя и поняла, что поделится своим горем мне не с кем. Через день все мои друзья будут надо мной хихикать и тыкать мне вслед пальцами. В глаза сочувствовать, а за глаза смеяться. Так, что мне делать?

Она смотрела на них с ожиданием, что все вопросы сейчас будут решены, а виновные будут распяты на крестах и выставлены вдоль дороги. Настала тишина. Юрий Иванович покашлял в кулак и неожиданно спросил:

— Ирэн, Вы мылись с шампунем? Какие средства для мытья Вы еще применяли? Отдельно для головы? Отдельно для тела? Волосы подкрашивали? Сидели в ванной с пенкой? Внутри шприцевали?

— Вы меня извините, но может нам вместе залезть в ванную? Может Вам показать все в натуре? Или Вам не хватает моего повествования?

— Ирина, Вы на меня напрасно обижаетесь. Но все следы пребывания в Вас Вами тщательно уничтожены. В том числе и следы спермы. Вам с отцом надо было сразу ехать в судмедэкспертизу. Провести все анализы, снять все пробы. А теперь Вы находите насильников, указываете на них пальцем, а они в ответ крутят указательным пальцем возле виска, показывая всем, что Вы ненормальная. Они все хором и по одному заявят, что вас видят первый раз и никогда о Вас не слышал. Доказательств у Вас нет.

— Значит, наша задача отыскать Машку и Наташку. Они подтвердят.

— Вы твердо уверены, что это их подлинные имена? Вы хотите осложнить им жизнь? В лучшем случае им выбьют все зубы. Они об этом хорошо знают. Зачем им Ваши проблемы, когда им своих проблем хватает? Вы, кроме оскорблений и позора, ничего не получите. Посчитайте сколько опорных пунктов и отделений милиции по киевским трассам и по окружной дороге. Сначала вам надо найти, где Вас держали. Потом Вам надо