усиленные патрули у тебя на вилле и здесь часов с девяти вечера. До этого времени еще светло. В течение часа проведем тренировки по стрельбе из пистолета. Каждый будет иметь пистолет подмышкой или под подушкой. Пистолет снят с предохранителя. Патрон в патроннике, но курок спущен. При необходимости нажал с усилием на спусковой крючок и происходит выстрел. Передергивать ничего не надо. В таких случаях все могут решать доли секунды. На завтра договорюсь с шерифом насчет проведения облавы по заброшенным участкам и домам. А сегодня пусть выясняет, где и у кого могут жить и скрываться трое гринго. Им где-то надо пить, есть, спать. Они куда-то для допроса утащили Оксану. Это обязательно должно быть помещение, недалеко от океана. Обязательно предупредите всех детей и супруг о том, что вводится казарменное положение и комендантский час с девяти часов вечера. Пока предварительно на трое суток. Даже от дома к дому ходить только группами по два — три человека, желательно в сопровождении мужей. Держать машины у ворот первого и второго дома. Ключи от машины у дежурного офицера. Полиция наши машины уже знает. Так, что зеленая улица им будет обеспечена. Юрий Иванович до утра прикрепляется к Андрею Михайловичу и везде его сопровождает. Все остальное оружие держим у Лемешко и у меня.

Андрей в сопровождении Никитина пошел к себе на виллу. Там дежурил Василий Иванишин и два местных полицейских. Юрий Иванович расположился у входа на третий этаж. Но предварительно, прошел весь дом и проверил даже крышу. Андрей зашел в комнату Оксаны. Выбросил на кровать все ее платья, наряды. Упал на них, уткнулся в них лицом. Вдыхал запах ее духов, ее тела. Нет, он не плакал. Но слезы сами катились из глаз по его лицу. Он мял руками ее белье, представлял ее лицо, ее руки, ее тело. Как она разговаривала, как обнимала и целовала его. Вскоре беззвучный плач превратился в настоящие рыдания. Он просил у Оксаны прощения за то, что не смог уберечь ее. Она полгода была его нянькой, его подругой, его любовницей, его другом. И вот это богатство у него похитили и уничтожили.

— Если я виноват, — кричал он в подушку, — то крадите меня, терзайте. Убейте, в конце концов. Но причем здесь Оксанка? За что вы ее так? Завтра с утра надо стянуть все силы полиции. Установить награду за уничтожение этой группы. Дать полиции, сколько они хотят, но прочесать каждый участок, каждый дом, каждый сарай. Любое укрытие. Они где-то рядом. Хорошо, мы их найдем и уничтожим. Гук и Войноровский не успокоятся. Виктор Гук еще больше озвереет после смерти своего отца. Денег у них в десятки раз больше, чем у него. Они могут отправить сразу две-три группы. И так до тех пор, пока они до него не доберутся. Для него это верная смерть. Неизвестно сколько его ребят они положат рядом с ним. Неважно, это будет сейчас или в течение года. Если же он окажется в их руках и откажется добывать для них деньги, то они начнут пытки. Зажимать в двери пальцы на ногах или член. Пальцы на руках они могут беречь, а на ногах можно пальцы разбивать молотком. Здесь можно применять любые методы, лишь бы они дали желаемый результат. Так, что здесь напрашивается только один выход. Уничтожать здесь эту группу убийц и вылетать в Винницу, Киев, в Москву и ликвидировать Гука и Войноровского. Чем быстрее, тем лучше. Об этом можно говорить только с Николаем Петровичем и с Юрием Ивановичем. На это денег жалеть не надо. Будем надеяться, что у Светланы и у ее отца хватит ума не раскрывать рот и не делать никаких заявлений.

Юрий Иванович зашел в комнату, но комментировать увиденное не стал. Напомнил, что надо пообедать и провести тренировку по стрельбе. Андрей вместе с ним спустился на кухню. Холодильник полон припасов. Вдвоем они приготовили себе покушать. Позвонили и сообщили Николаю Петровичу, что останутся здесь ночевать. Завтра с утра они готовы участвовать в любых мероприятиях, в том числе и в облаве. Шериф заверил Николая Петровича, что по тревоге поднимет все наличные силы, но попросил обеспечить их топливом. За проведение облавы шерифу пообещали двадцать тысяч налички, и добавить еще десять, если террористов найдут и уничтожат. Живыми они им не нужны.

Андрей убедил Николая Петровича, что с полицейскими их пятеро. Час они продержаться свободно. Больше людей им не нужно. Они постоянно будут на связи. Если что-то случится, Петрович подтянет сюда все свои силы.

Андрей сварил кофе. Вытащил бутылку виски. Никитин пить категорически отказался. Андрей все-таки выпил сто грамм. Они поели бутерброды. Запили кофе. Стрелять решили не ходить. Андрей под присмотром Никитина пощелкал без патронов, а потом стал бродить по комнатам, вспоминая Оксану. Ее разговоры, ее смех ее голос.

Глава 41

Теперь — отец. Кто следующий?

В районе девяти часов вечера послышались далекие хлопки выстрелов со стороны домов. Несколько выстрелов подряд, а через минуту пошла уже канонада. Еще через две минуты все стихло.

— Андрей Михайлович, эта стрельба у нас. Там, что-то случилось. Вы оставайтесь здесь с Иванишиным, а я поеду туда.

— Юрий Иванович, мы поедем вместе и забираем с собой Иванишина.

Они втроем запрыгнули в машину. Уже темно. На берегу океана после захода солнца темнеет очень быстро. При подъезде к городку услышали шум, крики, женский плач. Возле дома отца толпились люди. Навстречу Андрею вышел хмурый Николай Петрович и Лемешко.

— Иди к отцу. Он еще жив. Разбираться будем потом.

Возле кровати отца хлопотали две женщины — жена и теща Никитина. Возле входа на кухню на полу лежала неизвестная женщина. Когда Андрей подошел поближе, увидел сдвинутый парик, щетину на подбородке и довольно грубые ботинки сорок пятого размера.

Отец тяжело дышал. Три кровавых пятна на наложенной на грудь повязке. В углу комнаты рыдающая Вера. Всех остальных Николай Петрович попросил удалиться. Андрей наклонился над отцом. Он еле сдерживал рыдания. Отец открыл глаза. Увидел сына. С трудом произнес:

— Андрюша, ты не о чем не жалей. Я верю, что ты за нас отомстишь. Я счастлив, что у меня такой сын. Прости, что так все получилось.

Он пытался, что-то сказать еще. Андрей наклонился, но разобрал