Гончаров присел за стол, возле двери встал прапорщик.

Вадим предложил:

– Присядь, Рустам, обсудим кое-что.

Капитан, оставив сумку, подчинился. Сейчас он выглядел обычно, те же строгие, правильные и даже по-мужски красивые черты лица, плотно сжатые губы, небольшой шрам над левой бровью, вот только глаза... в них было столько печали и ненависти одновременно, что смотреть в них просто не хотелось.

Майор достал документы, положил перед собой.

– Рустам. Я и Влас едем с тобой. Это решено и разрешено. И едем мы не только для того, чтобы быть рядом с тобой на похоронах и после них некоторое время. Мы едем, чтобы найти бандитов. Найти и уничтожить, как собак бешеных. Втроем мы это сделаем! Давай здесь решим, что старшим среди нас будешь ты.

Шарипов покачал головой:

– Нет. Я просто не в состоянии принимать какие-либо решения.

Майор согласился:

– Хорошо. Тогда руководство действиями группы принимаю на себя.

Он протянул офицерам отпускные билеты:

– Держите. Все отпущены на сорок пять суток без дороги. У меня же железнодорожные билеты. Одно купе на троих, поезд Ростов – Москва, отправление в 13.55. Прибытие в Москву по расписанию в 7.19, минус три часа, послезавтра, где-то полпятого прибудем в Переславль.

Подал голос Власенко:

– А до Ростова на чем добираться будем?

– На «вертушке». Полковник договорился с летунами. Они нас бросят в Ростов на площадку аэропорта. Вылет в 10.00. Можно бы и позже, но я решил создать запас времени. Мало ли что. Утром получаем деньги.

Заговорил и Шарипов:

– О деньгах не думайте. У меня в квартире матери, в тайнике, сорок тысяч «зеленых». С Маратом собирались дом на всю семью после службы поставить. Теперь никакого дома не будет, а баксы пойдут на поиск убийц. Ну и на похороны.

Майор, выслушав капитана, продолжил:

– Как я уже говорил, едем до Переславля втроем в одном купе. На оружие и спецтехнику, которую собрал Влас, документов, понятно, у нас нет. Поэтому с этим надо быть осторожно. Не засветиться. Конечно, в случае чего генерал Гусев нас отмажет, только дело-то общее сорвем, чего допустить нельзя. И вообще, в поезде решим, как будем выходить на вокзале. Толпой или поодиночке. У меня все.

Шарипов поднялся:

– Тогда я соберусь до конца. Оружие, говорите, взяли?

Власенко подтвердил:

– Взяли, Рустам. Столько, что хватит всех бандюков в твоем Переславле завалить, не напрягаясь.

– Хорошо. Тогда я свой табельный не беру. Или взять? В случае проверки милиции.

Майор пожал плечами:

– Как хочешь. Но нам дело до проверки ментами доводить нежелательно.

– Согласен.

На следующий день в 9.00 Гончарова, Шарипова и Власенко вызвал к себе полковник Морозов.

Инструктаж начал без подготовки, сразу после того, как поздоровался с подчиненными:

– Знаю, что взяли с собой не слабый арсенал оружия и спецсредств. Значит, решили мстить. Официально я должен запретить это. Но разве вы послушаете? Да и сам бы никого не послушал. Одно прошу, не забывайте, что вы не на войне. Это в горах против «духов» все средства хороши. Мирный город – другое дело. Постарайтесь внутренне перестроиться. И если уж действовать, то наверняка, напрочь заметая следы. Оружие иметь при себе опасно, поэтому держите.

Морозов протянул Гончарову лист бумаги, в которой сообщалось, что группа особого назначения «Таран», состоящая из трех человек, направляется в Центральный регион для выполнения специального задания, связанного с антитеррористической деятельностью, и имеет при себе штатное вооружение, зарегистрированное в вышестоящем штабе. Данным документом всем правоохранительным органам предписывалось оказывать группе всевозможное содействие при выполнении ею полученного задания. В случае возникновения подозрения на подлинность предписания органам местной власти рекомендовалось немедленно связаться лично с управлением, номер генерала Гусева указывался, или с центральным аппаратом ФСБ по телефону... Внизу стояла подпись Морозова и печать отряда.

Гончаров спросил:

– Это липа?

– Нет! Я разговаривал с Гусевым. Он не сразу, конечно, но разрешил вам выдать документ.

– А фээсбэшный номер откуда взялся?

– Все оттуда же. От Гусева. Генерал тесно связан с Конторой, видимо, заручился поддержкой какого- нибудь высокопоставленного начальника.

Майор свернул предписание: