Сквозь боль и усталость карабкался я, поднимаясь выше и выше, пока руки мои не схватились за свисающие ткани. По тканям этим я забирался, хватаясь за них аккуратно и бережно, стараясь не порвать их. Если хоть одна царапина окажется на тканях этих — упаду я вниз камнем и разобьюсь о земную твердь. Страхом наполнено было моё сердце, и со страхом этим я карабкался наверх. Словно по воле божьей оказался я на балконе. Уставший и напуганный. Смотрящий вниз, на путь прошедший. Самое страшное испытание… теперь позади.
Роскошными были покои Епископа, не отрицал я это. Кровать широкая, золотые и серебряные канделябры, яркие ткани и покрывала, развешанные на стенах белых. Рядом с толстым столом — полки книжные и пьедесталы разнообразные. Различные инструменты, необходимые священнику, располагались на пьедесталах этих. Ничего особенного они из себя не представляли… если бы на глаза мои не попался маленький ларец.
Внутри деревянного ларца, на почерневшей ткани, лежала небольшая, серебряная сфера с цепью тонкой. Предмет этот походил на кадило видом своим, но внутри него я слышал… всплески жидкости. Вскрикнул я от боли жгущей, выпустив из рук сферу эту. На руке своей я увидел, как капля кристальная прожигала кожу мою. Жидкое пламя хранили в сфере этой. Артефакт, который держал когда-то Савелий. Которым опрыскал он Сестру мою Элизу. Жидкое пламя… И Епископ считает эту жидкость водой святой? Многие купаются в водах святых, но эта жидкость — вода из иного источника. Если я сравню воды всевозможные с содержимым этого Артефакта — разница будет очевидной для людских глаз. Забрать я должен сферу эту. Укутать в ткань из ларца и положить в карман на поясе своём. И Артефакт этот — не единственное доказательство, которое мне пришлось найти.
На столе и на полках книжных я находил манускрипты: указания, которые создавал Епископ рукою своей. Принимал и подтверждал он указания эти, расписывая пером подтверждение своё. Среди них был некий «Пакт о неприкосновенности», и в нём были записаны имена простых людей. И по указаниям из этого манускрипта… Все эти люди носят кресты Святых. Ремесленники! Люди, продающие кресты порочные! И за неприкосновенность свою они отдают деньги?! Манускрипт этот стал ещё одним доказательством, которое мне пришлось взять с собой. Мог бы найти я уйму предметов и бумаг в покоях этих, доказывающих порочность Епископа, но поиски мои прервал звон колокола. Моё время было на исходе! Мне нужно было бежать к Темнице!
«Кто здесь?!» — голос Епископа пугал меня с каждым уходящим мигом. Услышал он шаги мои. Узнал, что кто-то находится в его покоях. И он был не один, ибо слышал я шаги множественные. Мне пришлось бежать сквозь преграды! Выбить дверь плечом своим и сбить Епископа с ног! Проскользнуть сквозь Стражей-Рыцарей и бежать по лестнице вниз!
«Вор! Во-ор!» — кричал Епископ, не щадя горла своего, приказывая своим Сыновьям идти за мной в погоню. Не раз мне преграждали путь на лестнице, но попытки их были тщетны. Ногой пинал я их, заставляя скатываться вниз с лестниц. Продолжал бежать, не сбавляя ходу. Священнослужители пытались ранить меня кинжалами своими, а Рыцари и Стражи пытались схватить меня, выставляя инструменты свои наперевес.
Мой путь наружу пытались они перекрыть, закрывая двери. Встали Стражи в ряд, стену образовывая. Выставили свои инструменты, покрывая меня проклятиями. У меня не было времени думать! Единственный предмет использовать я мог, дабы пробиться через этот плотный ряд! Бросил я накидку свою вперёд, закрыв ею лица Стражей! Перепрыгнул я через них, напуганных и ослеплённых, выхватив у одного из них инструмент! И выбежал наружу я, закрывая за собой массивные двери!
С хлопком громким закрылись двери эти, и прижался я к ним спиной, срывая ткань с инструмента украденного. Этим инструментом я и закрыл двери, вставив инструмент между кольцами дверными. Выдержать напор не сможет инструмент этот, но он задержит Стражей на момент короткий. За этот момент я успею спрятаться и добраться до Темницы. И открыл я двери Темницы в нужный миг! Выпустил из них Братьев своих и Сестёр, руку помощи им предлагая! Стражи остановились при виде истерзанных Святых. Братьям и Сёстрам, вернувшимся со своих постов, пришлось слышать крики хриплые, исходящие от Сестёр-мучениц.
«Епископ — отец всех пороков!» — кричали они, показывая раны и шрамы, падая на колени свои от усталости. Окружён я был Стражами и Братьями удивлёнными. Окружён раненными и избитыми Сёстрами. Некуда мне было бежать. Я мог только молить о помощи:
— «Матушка! Мика!» — вскрикнул я в небеса, подняв вверх свою руку. И пала на меня тень чёрная. Укрыла меня и поглотила меня. Напуганы были Братья и Сёстры тенью этой, и, не успев взмахнуть инструментами своими, пролетела тень эта над их головами, словно стрела, из лука выпущенная. Ускользнула в темноту небесную в мгновение ока.
Мы с Матушкой спрятались в тенях ближайших домов. Скрылись от чужих глаз, давая себе момент для отдыха небольшого. Видел я кровь на одеждах моей Матушки. Ранена она была.
«У тебя кровь!» — Сам я был покрыт ссадинами и ранами свежими, но жизнь моей Матушки была для меня важнее собственной. Приложил я руку к ране свежей, что на талии красовалась, но Матушка лишь аккуратно убрала её, улыбаясь и успокаивая меня с теплом и нежностью в голосе:
— «Это лишь царапина, мой хороший. До свадьбы, как говорят люди, заживёт», — обняла и поцеловала меня Матушка. Согрела сердце моё в руках мягких. Осмотрелась по сторонам и принялась двигаться дальше по улицам тёмным, укрывая меня в тени своей и весть добрую разделяя: — «Я оставила твою половинку в доме твоего друга. На кровати оставила. Спит она и видит сны».
Весть эта была более чем приятной. Радость великая играла в сердце моём, ибо целым оказался не только я, но и Матушка моя с Сестрой Элизой. Мне оставалось лишь исполнить свои обещания и уйти. И перед тем, как направиться к нужному дому…
«Матушка… Стой рядом и не мешай мне», — выскользнул я из накидки
