«Вот как…» — и задумался Рыцарь-Даемон, разглядывая меня своими ярко-красными глазами, горящими в тенях. В раздумьях своих он взглянул на своего друга, коснувшись своим пальцем деревянной фигурки на доске шахматной. — «Не находишь это немного… странным?»

«Ещё как нахожу. Ты когда-то ведь говорил мне, что одна из твоих родственниц дальних, или даже внучек, оказалась подобной жертвой. Что она пришла сюда… каяться вечно за поступок свой», — Рыцарь спокойно разговаривал об этом с Даемоном, и тот лишь кивал ему молчаливо. Слегка рассмеялся Рыцарь этот, взглянув на меня вновь. И спросил он меня: — «Как зовут тебя?»

Подобного вопроса не ожидал я. Не был я готов к нему, потеряв дар речи на короткое мгновение.

«И-иорфеем меня зовут». - ответил я Рыцарю удивлённо, и тот, вновь повернувшись к Даемону, указал пальцем на одну из фигурок на своей стороне.

«Эту пешку я Иорфеем называю». — Рыцарь провозгласил свой выбор, приподняв одну из фигурок пальцами и засмеявшись вместе с Даемоном. Не знаю, почему он решил прозвать одну из своих пешек моим именем, но я был слегка… взволнован подобным решением. И сделал он свой первый ход фигуркой этой, махнув рукой в сторону Даемона. Настал его черёд.

«Как зовут её?» — спросил меня Даемон, не кидая на меня взгляда своего, оглядывая фигурки с задумчивым видом. Я же знал, чего он ожидал от меня, и гласом спокойным я произнёс ему:

— «Мика».

Вздох я услышал тихий, и вышел он изо рта Даемона этого. Сделав свой ход, он приказал мне строго:

— «Обернись».

По указу Даемона отвернул я свой взгляд от Рыцарей… и увидел очертания тёмные. Кто-то… или что-то стояло вдали. С каждым аккуратным шагом я мог разглядеть все больше и больше красок, очертаний. Это было… живое существо. Одеждами чёрными, от головы до пят укрытое. И только подобрался ближе я к этим очертаниям — вздох я услышал.

«Уходи», — голос женский, недовольный, эхом прошёлся по пустоте белой. — «Уходи и не тревожь меня».

Женщина эта обращалась ко мне, не оборачивая взора своего. Она стояла ко мне спиной. Слышала каждый мой шаг, каждый мой вздох.

«Мика?» — спросил я её, и услышал лишь гневные речи в ответ на вопрос свой:

— «Не смей называть меня по имени, человек!»

Одеяния её шевельнулись, и она… встала с колен своих, возвысившись надо мною. Она все ещё стояла спиною ко мне, но чувствовал я… Видела она меня. Не скрывая гнева своего, предупреждала она меня: — «Не знаю, как ты узнал имя моё, но тебе не место здесь! Покинь меня!»

Должен был я успокоить её. Высечь в её душе искру доверия. Иначе она не поверит словам моим.

«Сестра твоя — Онка — указала мне найти тебя». — Словам моим с трудом верила женщина эта. Фыркнула она с недовольством в голосе, а одежды её вновь зашелестели и задвигались.

«Чушь! Она знает, по какой причине я пришла сюда! Никто, слышишь меня, человек?! Никто не посмеет тревожить меня!» — Лишь сильнее гневалась на меня она. Лишь сильнее она отрекалась от слов моих. Но сдаваться я не стал! Я должен был добиться своего, даже если этот разговор закончится битвой!

«Она нашла Рогатого Человека», — словами своими я заставил женщину вздрогнуть. Вновь зашелестели одеяния тёмные, а я же, спокойно и тихо обращаясь к ней, пытался достичь её сердца и успокоить душу её. — «Раненного и избитого человека с рогом, что чудом выбрался за Горизонт. Сбежал от людей…»

«Ложь!» — вскрикнула она, и одеяния чёрные задрожали, волною извиваясь. Крик её громкий эхом прошёлся по белизне бездонной, вновь превращаясь в злобный рык — «Ты лжёшь мне, человек! И если мой род лжёт добра ради, то ты лжёшь во зло! Уходи, или же…»

«Человек этот рос среди людей чужих, называя их братьями и сёстрами своими. Рос во лжи, и ложью этой он жил», — я не знал, как мне утихомирить её. Каждое моё слово лишь заставляло её повторять одно единственное слово: «Уходи», а чёрные одеяния колыхали резкие движения. Останавливаться я не стал, и выбор этот привёл к ужасному результату.

Одеяния чёрные взмыли ввысь, и сила, которую я никогда не испытывал раннее, сбила меня с ног, заставив тело моё парить над невидимой землёй. Я видел ноги Даемона-женщины, показывающиеся на короткий миг. Они мелькали перед моими глазами, вызывая лишь боль. Не мог я сориентироваться в бесконечной белизне, улетая прочь от чёрных очертаний, мелькающих на моих глазах, но я мог удержать равновесие и продолжать стоять на ногах своих. Удержать в глазах своих вид чёрных одеяний, возвышающихся надо мною. Я должен был добраться до её сердца! И против подобной силы я не мог сражаться руками своими! Только истиной я мог сразить её!

Каждого молниеносного удара я пытался избежать… отразить… Я не хотел причинять ей вреда, но защищаться от неё мне было необходимо. Единственной правильно защитой было нападение. В своих безуспешных попытках атаковать её я находил нужный момент. Выкрикивал слова свои, поражая её уши правдой:

— «Люди эти в секрете ненавидели его, и как… как только показался рог на лбу его — отвергли его те, кого он… называл семьёй своей!» — лишь ярость вызывали слова мои, но я не останавливался!

Даемон-женщина в одеждах тёмных показывала мне всю свою ловкость и силу, то одаряя меня мощными ударами, способными отправить меня в полёт, то взмывая в воздух и сбивая меня с толку. Она редко пользовалась руками, как я заметил, и только длинных ног Даемона я должен был остерегаться. До её лица я не мог достать, ибо я доставал лбом своим только до её плеча. Слишком высокой была она, и… слишком быстрой для меня она казалась. А если удары мои и достигали её — они не приносили результата. Я был слаб. Не мог я и с ног сбить её своими стараниями, лишь отдавая силы свои на ветер. В очередной раз сбила она меня с ног, но я встал, удерживая в себе новые оттенки боли, продолжая свой рассказ:

— «Сквозь боль… Сквозь мучения и-искал человек… эту истину, и места ему не…