— «Анку, дорогой мой… Могу ли я… уединиться с юным Иорфеем?»
Просьба это не особо тревожила меня, но многие Даемоны-слушатели сильно удивились и восхитились подобными словами. Они значили… что-то иное для них. Даже Анку, почёсывая седину на своей голове, хорошенько задумался над этим вопросом.
«Ты уверена?» — спросил он со всей серьёзностью, получив в ответ лёгкий кивок. Онка улыбалась, и на её сером лице я мог заметить… красноватые оттенки. Румянец ли это? Онка… испытывает стеснение? Стыд? Странным казались эмоции её. И улыбнулся Анку ей, приказав строго: — «Юный Иорфей все ещё слаб, моя дорогая Онка. Будь с ним как можно ласковее и аккуратнее».
Испытывать я начал скрытое стеснение к Старейшине Онка, ибо она уводила меня за собой… по странным причинам. И причины эти были неизвестны мне. Онка уводила меня прочь от Тёмного дома, аккуратно держа меня за руку. На лице её была видна улыбка тёплая, и лицо её медленно теряло серый оттенок от вида моего.
Недолгим был путь наш. Онка завела меня в уютный дом и попросила меня устроиться в нем так, как желаю я… Но зачем? Есть ли в этом акте дружелюбия и гостеприимства некий смысл? Только я коснулся мягкой скамьи руками — Онка, без стыда и страха на лице, решила снять с себя свои одеяния. Пугали меня эти внезапные действия. Пугала меня широкая и приятная улыбка на её лице… И сильнее всего я боялся узреть её натуральную красоту глазами своими грешными, закрыв глаза свои рукой и опустив голову.
«Не бойся, юный Иорфей. Я позвала тебя сюда не по этому», — не понимал я, что она подразумевала под словами этими. Чего я не должен пугаться? Что сделает она со мною? Заставила она меня открыть глаза, приподнимая голову мою руками нежными.
Одета была Онка, но одеяния её были более… открытыми. Не скрывали они ни живота, ни плеч, ни ног стройных. Это лишь сильнее смущало меня, ибо предо мною стояла взрослая женщина, и не боялась она показываться в одеждах подобных!
Вскоре Онка встала рядом со мной на колени, наблюдая за моим стеснением и стыдом с улыбкой и смехом приятным. Шептала мне голосом мягким:
— «Я хотела уединиться с тобой по другим причинам, юный Иорфей. Знаешь ли ты, почему мы молчим? Не говорим тебе о том, что тебе суждено знать?»
Странным казались мне эти вопросы, и я лишь сильнее желал узнать ответ на них. Может в сокрытой тайне есть некий грех, о котором я не должен знать… Поэтому они и скрывают подобную истину от меня? Разгадывая эту тайну я не заметил, как Онка приблизилась ко мне. Коснулась моей щеки своею… Тёрлась об мой рог своим… Держала меня в руках своих нежных, не давая мне дёрнуться. Не понимал я подобных жестов и действий, но от близости подобной я лишь сильнее покрывался красками. Страхом и стыдом неописуемым. Укрывал ими душу свою, впадая в лёгкую дрожь.
«Побудь со мной в одной постели, Иорфей», — этой просьбы я испугался. Вздрогнул от шёпота нежного, перестав дышать от тревоги сильной. И прошептала она вновь, заставляя кожу мою покрываться мурашками: — «Я расскажу тебе обо всём. Каждую тайну тебе раскрою. Только… согласись отдохнуть со мной. Полежать со мной в одной постели».
Это предложение было для меня и интересным, и тревожным. Что может произойти со мной, если я соглашусь? Что скрывает Онка под невинным и милым видом? Других путей я не находил. Склонил я свою голову перед ней, покрываясь стыдом и дрожью. Согласился… принять её пути общения:
— «Я-я с… с-согласен». — произнёс я гласом тихим, испуганным, услышав в ответ аккуратную усмешку.
Онка встала с колен своих, возвысившись надо мною, и взяла меня за руки, отводя в другую комнату. Более просторную. Более… тёмную. Провела она меня к постели своей, откинув для меня одеяло. Приглашала меня в покои свои, руки за спиной скрывая.
«Чувствуй себя как дома, Иорфей». — произнесла она с улыбкой тёплой, сев на самый край постели своей. — «Можешь спать в одежде, а можешь раздеться… Или же, если хочешь… я сама могу тебя раздеть».
Ещё сильнее я начал бояться Онки, ибо что-то грешное играло в её словах. В улыбке тёплой и в глазах добрых скрывался некий порок, которым она хотела… заразить меня. Не хотел я испытывать порок этот, но и оскорблять её своими действиями я не хотел. Вскоре Онка увидела моё стеснение. Постаралась успокоить меня словами тёплыми и касаниями аккуратными:
— «Я не буду делать того, чего ты не хочешь. Доверься мне». — Словами своими она могла и спугнуть меня, но я решил довериться ей. Решился я на поступок глупый, оставив на себе только спальные одежды. Онка указала мне на нужную сторону кровати и помогла мне устроиться на ней. Она… держала своё слово. Я просто лежал рядом с ней и ничего более.
Вскоре Онка начала прижимать меня к себе руками, медленно разрывая обещанье своё на кусочки. Начинала гладить меня кончиками пальцев, заставляя тело моё дрожать нестерпимо.
«Повернись ко мне, Иорфей. Я не хочу, чтобы они смотрели на твоё смущённое лицо». — От слов её мне становилось плохо. Сгорало тело моё от стыда огромного. Не знаю почему, но я не стал задаваться вопросами. Повернулся я к ней, заливаясь красками от взгляда тёплого. Покрываясь толстыми слоями стыда и смущения от улыбки и рук нежных. Пододвинула она к себе моё тело дрожащее, коснувшись губами моего уха. И прошептала она в ухо моё:
— «Расслабь веки свои, юный Иорфей, но не засыпай. Я раскрою перед тобой все тайны…»
* * *«Когда-то давно, когда я ещё была юной девушкой, у меня была сестра. Сестра моя была одной из лучниц, что стояли на стенах и предупреждали о появлении людей. Однажды она увидела… человека. Одного. Он был вооружён и бодр, но сестра моя, в отличие от остальных лучниц, не
