— Да, — понуро ответил Дорм, потирая затылок.

— От и добренько! — закончил дискуссию отец более снисходительно и снова спустился в трюм.

— И чего это он вечно хочет кого-то рвать? — задорно спросил Лам, понимая, что он сегодня не будет повешен. Его лицо просто светилось от счастья, что в свою очередь неимоверно бесило Дорма. Старший брат без предупреждения ляпнул пятерней по затылку младшего.

— Эй! Ты чего? — злобно прошипел малец, хватаясь за голову.

— Это тебе батяня просил передать, не мог дотянуться.

Лам обиженно показал старшему брату язык и пошлепал босыми ступнями на нос корабля. Вечно ему достается от взрослых.

Вообще, то на чем сейчас плыл Дорм со своим отцом и младшим братом тяжело назвать кораблем. Это была самая обычная рыбацкая лодка с грузовым отсеком, небольшим, но мощным двигателем на корме, четырьмя веслами и остатками зеленой краски, больше напоминающей мох. Хотя, может это он и был. Летом на Реке Народов таких суденышек было навалом, но сегодня в поле зрение бати, Дорма и Лама других рыбаков не попадалось.

Батяне требовалось еще минут десять, чтоб распутать сети, а значит, Дорм мог спокойно провести это время, ничего не делая. Парень зачерпнул в ладони немного воды, смочил лицо и с чувством выполненного долга, по отношению к себе любимому, уселся на палубу. Тишь да гладь и ленивая благодать, как частенько любил говорить батя.

Рыбацкий транспорт медленно плыл по течению, прям посреди реки, из-за чего экипажу приходилось мучиться от невыносимого пекла. Можно было бы конечно двигаться и вдоль берега, утыканного различными деревьями. Там растения укроют разгорячённых рыбаков своей тенью, но зато велика вероятность сесть на мель или пробить дно булыжником. Поэтому выбирать не приходилось.

Даже под невыносимым пеклом, воняя рыбой и тиной, Дорм чувствовал себя превосходно. Лето только-только вступило в свои владения, до школьной скамьи еще целых четыре месяца, и вместо того чтоб горбатиться на поле или в огороде, он нежился на солнышке, валяясь на палубе.

— Дорм! Я что-то вижу, — то ли растерянно, то ли взволнованно позвал брата Лам.

— Какая новость, я тоже могу что-то видеть: поле, птиц над нашими головами, глупого младшего братца, — лениво ответил шестнадцатилетний чернявый парень, не желая даже пошелохнуться с насиженного места.

— Та нет! Вон там, видишь? — указал пальцем мальчуган куда-то вперед.

Дорм немного прищурился, напрягая зрение и внимательно всматриваясь вдаль. Небольшая заросль из камышей, одинокая ива, опускающая свои длинные ветви прямо в воду, за ней бескрайнее идеально ровное поле, усеянное бледно-желтой пшеницей.

— Ну и? Ты ивы никогда не видел, балбес ты малолетний?

— Да нет же, правее от дерева, видишь? — нетерпеливо возразил малец.

Парень снова прищурился и в этот раз действительно увидел. И то, что он увидел, зародило в его черной кудрявой голове панику.

— Батя! Вылазь! Батя! — Дорм пытался говорить шепотом, но страх внутри него хотел кричать, поэтому на выходе получилось что-то вроде хриплого рыка.

— Ну, усё, хана вам любимые сынки, — ответил разозлившийся отец семейства.

— Батя, там дракон, — Дорм почувствовал, как его лоб покрылся испаринами, сердце заколотило с бешеной скоростью, а голос дрогнул, произнося слово на букву Д.

Батяня ничего не ответил. Крепкий высокий мужчина, в одних лишь серых коротких штанах, безмолвно выскочил из трюма. Он схватил в охапку Лама, закрыл ему рот рукой и, стараясь издать как можно меньше шума, прыгнул за борт. Дорм последовал за своими родными и с головой ушел под воду. Когда он вынырнул, батя уже наматывал веревку на крепление для весла, а голова Лама с перепуганными глазами наполовину торчала из воды.

— Значит так, сынки! Это хоть и молодый дракон, но нам бы шас полагалось мотать от сюдого со всех ног. Если он заметит нас — мы мертвякы. Но пока он тыхо себе дожираэ корову на бэрэгу, мы имеем возможность схороныться.

— Батя, мне страшно, — заскулил Лам.

— Сына, всё будэ добрэ. Если мы тыхо затаимся под бережком, то зверюга спокойно себе пожрет и улэтить, главное побыстрее убраться у нього з виду.

— А если он нас заметит?

— Не бойся сына, он нам ничё не сделаэ. Мы в воде, а оно ешо малэ и тупэ. Дыхнэ на нас огнем, а мы нырнули, и усё, — батя постарался улыбнуться, но было видно, что он натянут как струна, — Дорм, я буду плыть пэрвым и тянуть веревку, а ты схваты ее немного дальше и плыви вторым. Лам, ты просто дэржись за борт лодкы.

— Хорошо, батя, — хрипло ответил Дорм, чувствуя как его всего трясет.

Мужчина обмотал веревку вокруг правой руки, оттолкнулся ногами от борта и поплыл в сторону, противоположную от дракона. Дорм так же схватил веревку и пытался всеми силами помочь отцу. Лам послушно прирос к борту лодки и тихо посапывал.

Время тянулось невыносимо медленно. Дорму казалось, что они тащат лодку, уже целую вечность, а на деле и пяти минут не прошло. Когда ноги парня нащупали илистое дно реки, он чуть не вскрикнул от радости.

Спустя еще несколько долгих и нервных минут все трое сидели по пояс в воде, спинами прислонившись к обрывистому берегу. Со стороны реки троицу закрывала лодка.

— Бать, я посмотрю? — шепотом спросил Дорм. Отец устало кивнул головой. Заплыв с лодкой и двумя детьми на плечах забрал у него все силы.

Парень очень медленно высунул часть головы из укрытия так, чтоб его правый глаз мог хоть что-то увидеть. Дракона уже не было. Лишь примятая пшеница, остатки коровьей туши и огромные пятна крови. Отсюда они были похожи на маленькие капли вишневого компота.

— Он улетел!? — то ли спросил, то ли подтвердил парень.

— Тварюка можэ еще кружлять рядом, посыдым тут маленько.

Дорм уселся на прежнее место, рядом с родными, но долго молчать он не мог, мысли крутились в юной голове, как угри в миске.

— Бать, откуда он здесь взялся?

— Не знаю я, сына. Я хоть муж и не ученый, но то шо крылата тварюка спокойно забралась вглубь королевства — это значыт быть беде великой.