– Я весь внимание, мисс Рен.
– Я расскажу вам все, что знаю, и постараюсь быть краткой, – ответила она, – Тогда вы сможете судить, права я или нет. Три года тому здоровье моего отца сильно пошатнулось. После смерти моей матери – почти десять лет назад – он увлекся наукой, превратившись фактически в затворника в Бервин-Маноре. Он писал историю драматургов эпохи королевы Елизаветы и так увлекся работой, что стал пренебрегать своим здоровьем, вследствие чего возникла опасность воспаления мозга. Доктора приказали ему отложить книги и отправиться в путешествие, дабы отвлечь внимание новыми людьми и обстановкой. Я должна была сопровождать его, чтобы он не возобновил исследования. Итак, в недобрый час для нас обоих мы отправились в Италию.
– Ваш отец не повредился рассудком? – спросил Люциан, вспоминая крайне эксцентричное поведение Рена на площади.
– О нет! – с негодованием вскричала Диана. – От перенапряжения у него развилось легкое слабоумие, но он был вполне способен позаботиться о себе.
– Он не злоупотреблял крепкими напитками?
Мисс Рен была шокирована.
– Мой отец был исключительно воздержан в еде и питье, – чопорно сказала она. – Но почему вы спрашиваете?
– Прошу прощения, – смиренно произнес Люциан, – но на Женева-сквер ходили упорные слухи, что Бервин – под этим именем был известен ваш отец – слишком много пил; и, когда я встретил его, он был… явно не в себе, – тактично закончил молодой адвокат.
– Вне всякого сомнения, неприятности вынудили его пить больше, чем можно, – негромко заметила Диана. – Тем не менее мне удивительно слышать это, поскольку состояние его здоровья оставляло желать лучшего. Иногда, признаюсь, он действительно принимал снотворное и… наркотические средства.
– Он был болен чахоткой, – сказал Люциан, заметив, что Диана не решается сказать об этом прямо.
– У него была слабая грудь, и чахотка могла развиться сама по себе, но, когда я уезжала из Англии два года тому, он еще не страдал этой болезнью. Теперь я все понимаю, – сказала Диана, заламывая руки. – За время моего короткого отсутствия, оставшись во власти жены, он окончательно отказался от заботы о своем здоровье. Алкоголь и чахотка! О боже! Как будто мало ему было этих бед, так эта женщина еще и убила его!
– Мы не знаем наверняка, виновна ли она, – мягко напомнил девушке Люциан. – Но, прошу вас, продолжайте, мисс Рен! Немного погодя, когда я узнаю все обстоятельства, мы сможем сделать какие-то выводы. Вы остановились на том, что в недобрый час отправились в Италию.
– Так оно и было, – с грустью согласилась Диана, – потому что в пансионате Доницетти, на Ланг-Арно, мы встретили Лидию Кляйн с отцом. Они совсем недавно прибыли в Италию – из Нью-Йорка, я полагаю, – но о ней уже говорили, будто она обручена с неким итальянским дворянином, испытывающим финансовые затруднения, Эрколе Ферручи.
– В таком случае можно предположить, что Кляйны были весьма богаты, – сказал Люциан, – потому что я слишком хорошо знаю этих благородных итальянских господ, чтобы предположить, будто этот самый граф Ферручи обратил бы внимание на кого-либо еще, кроме состоятельной наследницы.
– Да, предполагалось, что она очень богата, мистер Дензил. Почему-то такое мнение бытует обо всех американцах – их едва ли не поголовно полагают миллионерами; но после того, как она вышла замуж за моего отца, я узнала, что мистер Кляйн имеет весьма скромный достаток, а его дочь и вовсе не имеет такового. Именно по этой причине Лидия и отвергла графа, с которым была едва ли не обручена, и начала оказывать знаки внимания моему отцу. В пансионате сплетничали о его поместьях, и, подумав, что он обладает несметными богатствами, она решила выйти замуж за него, вместо того чтобы погубить себя в романтической связи с Ферручи.
– Она любила этого итальянца?
– Да, я уверена; более того, она до сих пор любит его!
– Как?! Граф Ферручи про-прежнему поддерживает отношения с миссис Рен?
– Да, в чем вы сейчас убедитесь. Мисс Кляйн, как я уже говорила, вознамерилась заключить выгодный брак, став второй миссис Рен. Я никогда не симпатизировала ей, зная о ее коварстве и фривольном поведении, но, хотя и сделала все от меня зависящее, дабы не допустить этого союза, отец не стал меня слушать. Вы сами знаете, насколько может быть очаровательной эта женщина.
– Первый эпитет, несомненно, справедлив, а вот со вторым я категорически не согласен, – вставил Люциан.
– Как бы там ни было, – грустно продолжала Диана, – она проявила достаточно очарования, чтобы заманить моего бедного отца в ловушку. Во Флоренции мы провели четыре месяца, и, прежде чем уехать оттуда, Лидия Кляйн стала миссис Рен. Я ничего не могла поделать с отцом, он влюбился со страстью пожилого человека; к тому же Лидия прощупала его слабые места и с легкостью обвела вокруг пальца. Но, как бы я ни сердилась на глупость отца, все-таки любила его слишком сильно, чтобы оставить одного в такой момент, и потому в Бервин-Манор я вернулась вместе с ними. И вот тогда, мистер Дензил, Лидия превратила мою жизнь в ад. Она открыто насмехалась надо мной, всячески оскорбляла, так что я вынуждена была уехать. У меня есть родственники в Австралии, к которым я и отправилась. Увы! Лучше бы я этого не делала! Но я оставалась у родственников до тех пор, пока меня не призвало в Англию ужасное сообщение о безвременной кончине моего отца.
– Итак, брак оказался неудачным?
– Да. Еще до моего отъезда Лидия начала открыто унижать отца. Следует отдать должное мистеру Кляйну, он пытался заставить ее вести себя более подобающим образом. Но она не желала слушать его. После отъезда я получила письмо от одной подруги, которая писала, что Лидия пригласила графа Ферручи погостить у них. Отец, обнаружив, что ничего не может поделать с этим, и осознав совершенную ошибку, вернулся к своим книгам и вскоре вновь захворал. Вместо того чтобы ухаживать за ним, Лидия, насколько мне известно, поощряла его заниматься исследованиями еще упорнее, надеясь, без сомнения, что он умрет и она сможет выйти замуж за графа Ферручи. И тогда мой отец ушел из дома.
– Но почему? Это очень важно.
Диана задумалась, а потом безнадежно покачала головой.
– Я не могу это объяснить, – со вздохом призналась она, – поскольку в это время находилась в Австралии. Но полагаю, что вследствие напряженных исследований здоровье его ухудшилось, да и крепкие напитки и наркотические препараты, навязанные этой женщиной, наверняка сыграли свою роль. Скорее всего, бедняга стал ревновать ее к Ферручи, но, будучи не в силах настоять на своем и понимая, насколько ослабел здоровьем, он ушел из дома
