— Какое скажете.

— Хорошо, вы мсьё Брантинг. Я скажу Гофману, что встретил вас в Берлине много лет назад. Вы хотите провести испытание, и по этой причине я ничего больше о вас ему не скажу. Вы верите моему слову?

— Да, конечно же, геноссе Бэдд.

— Не позволяйте, чтобы лишнее не соскользнуло с вашего языка снова. Лучше называть меня Ланни. Когда сеанс закончится, вызовите такси и отправьте мадам в кинотеатр, это самая большая радость в её жизни. А вы познакомитесь с Хофманом и скажете ему все, что, по вашему мнению, требуют обстоятельства. Пригласите его на обед и заставьте его чувствовать себя хорошо. С этого момента вы босс!

Так у них проходил сеанс, и Текумсе рассказал, что старик с пушками ходил вокруг него. Старик жаловался, что был одинок и до сих пор не мог найти свою жену. Он больше не беспокоится о потерянном золоте, ибо, в конце концов, кого золото когда-либо сделало счастливым? Это звучало не как Захаров, но, возможно, он стал одухотворенным. Текумсе заметил: "Его золото зелёный виноград". Создавалось впечатление, что человек каменного века становился мудрее. Текумсе никогда не любил сэра Бэзиля, и, когда тот ушёл, вождь сказал: "Бум, бум, бум — двадцать один выстрел".

Затем пришла маленькая девочка со светлыми волосами, заплетёнными в косички, и обращаясь к кому-то, она называла его" Пэй-та". Это удивило Монка, ибо это было его детское прозвище. Он был крещен Питером. У него была маленькая сестра, которая умерла в детстве, и которую он едва помнил. Теперь она говорит, что была счастлива в мире духов, и сохранила свою любовь к нему. Это было не совсем доказательством, но имя было необычным, и Монк не мог понять, как кто-то в этой компании мог слышать его.

Он надеялся на большее количество новостей из дома. Но, увы, здесь появилась невыносимая Кларибель, оживлённая и стремящаяся показать свои поэтические таланты. Она попросила имя, и Монк рискнул и назвал "Люди". Очевидно, она подумала, что он говорит на латыни, потому что она начала с одного из своих видений, рассказывая о гладиаторах, марширующих на арену, и заканчивая горестными стенаниями: "Мужчины не могут до сих пор находят большего удовольствия, как убивать своих ближних". Она попросила больше, и Монк назвал ей сначала немецкое слово, а затем испанское. Она поняла оба, и, возможно, поняла бы слова на тагальском или маратхи, если бы он их знал. Когда утомительный сеанс был закончен, Хофман отметил: "Мадам надо загипнотизировать снова".

Оставшись наедине со слесарем в своем гостиничном номере, Монк поведал ему печальную историю о молодой талантливой художнице, которая привлекла к себе внимание специалистов, даже во Франции, и в чье единственное преступление входил отказ принять диктат нацистских тиранов и распространение информации об их жестокости. Нацисты схватили её мужа, и о нём ничего не было слышно в течение четырех или пяти лет. Нет сомнений в том, что он был убит, а его труп был брошен в негашеную известь. Вдова продолжила свою деятельность сначала в Берлине, а затем в Париже. Монк получил некоторые образцы ее литературы от друзей из подполья и дал их Хофману почитать. Самый высокий и самый чистый идеализм, сказал он. Защита основных прав свободы слова и религии, которые каждый в Америке считал само собой разумеющимся.

Нацистские бандиты похитили эту женщину и держат ее где-то в подвалах Шато-де-Белкур. Они пытают ее, чтобы заставить ее раскрыть имена своих соратников. А если она откажется, то они никогда бы не уймутся, пока её не убьют. Несколько беженцев в Париже исчезли, и все считают, что с ними произошло то же самое. Один из нацистских шпионов среди беженцев признался в этом.

Гораций Хофман просто не мог поверить в такую сказку. Он думал, что живет в цивилизованном мире, и такие вещи происходят только в кино. Почему беженцы не обращаются в парижскую полицию? Монк приступил к изложению ещё более мелодраматической ситуации, начальник парижской полиции был фашистом, и в настоящее время состоит в заговоре с целью свержения своего собственного правительства, и разрешает врагам своей страны накопить запасы оружия для этой цели. Правительство, армия, флот и военно-воздушные силы Франции были пронизаны такой же нелояльностью, и тех, кто пошел бы в полицию с таким вопросом, как предложил Хофман, подвергался риску самим оказаться в тюрьме. Конечно, кто-то во власти мог дать нацистам информацию, и их жертва будет доставлена в Германию в течение ночи.

Убедить обычного американца поверить в это, было сродни долгой работе по образованию. Монк должен был рассказать, как Геринг и его последователи подожгли здание рейхстага, чтобы обвинить в этом коммунистов и оправдать свою кампанию террора. Он должен был рассказать о "Ночи длинных ножей". Это произошло потому, что Гитлер, придя к власти в качестве радикального агитатора, затем продался крупным стальным и оружейным магнатам своей страны, и хладнокровно убил около двенадцати сотен своих собственных последователей, которые пытались придерживаться своей старой программы. Он должен был рассказать, как нацисты убили премьеров Австрии и Румынии, которые выступали против них. Точно так же, как короля Югославии и министра иностранных дел Франции. Хофман читал об этих событиях, но едва ли осознал их значимость и уже забыл о них. Америка была такой приличной страной, и так далеко от всего этого!

Когда слесарь спросил, что они хотят от него, Монк попросил его сохранить тайну, а потом сообщил ему, что он и другие члены подполья пытаются освободить Труди из шато. У них есть агент внутри, кто уберёт собак с пути и оставит одно из окон открытым. То, что они хотят от Хофмана, это пойти с ними и открыть двери любой застенка, карцера или камеры, которые могут быть найдены в подвалах здания.

"Всё так просто!" — с улыбкой сказал Meister-Schlosser. — "Открытие незнакомого замка требует иногда много времени. При этом ещё требуются инструменты, обладание некоторыми из них является почти преступлением".

"Но у вас они есть", — ответил Монк, — "а мы их внесём туда за вас и вынесем их обратно".

— И предположим, что нас поймают, и эти приветливые нацисты выдадут нам дозу их пыток?

— Мне, да, но вам, нет. Вы американец, и последнее, что они хотят на данном этапе, любая неблагоприятная реклама в вашей стране. Наши друзья будут наблюдать снаружи, и если мы не сможем выйти в определенный час, они свяжутся с американским посольством, и что более еще важно с американскими газетчиками. У нас есть