ухоженным виноградником, персиковыми и абрикосовыми деревьями. Дом был из красного камня, а его обстановка уходила вглубь полдюжины поколений. Место было одним из домов Ланни, и всякий раз, когда он бывал здесь, он переживал свои счастливые годы с Мари де Брюин.

При подъезде к дому Дени сообщил своему гостю странную новость. Он понизил голос, несмотря на то, между ним и шофером была стеклянная перегородка, и хотя этот шофер, сын старого семейного слуги, в шутку называемый "самым консервативным человеком во Франции". "Вы найдете изменения на месте" — сказал хозяин. — "Я надеюсь, что они вас сильно не огорчат".

"Что за изменения?" — спросил гость, который понял, что эти изменения огорчают консервативного француза.

— Мы посчитали необходимым, защитить себя, и возвели небольшое укрепление в саду.

"Боже!" — хотел сказать Ланни, но он научился держать язык зубами и заметил: "Не против бошей, я полагаю, а против каналий?"

"Именно так", — ответил хозяин. — "У меня есть основания полагать, что нынешнее напряжение не будет продолжаться долго".

— Но почему вы думаете, что смутьяны обратят особое внимание на ваш дом?

— У нас есть кое-что, что их, безусловно, заинтересует.

"Понял", — сказал Ланни. Эта идея не могла его слишком испугать, ибо в Бьенвеню было углублённое хранилище, когда-то бывшее ледником. С тех пор, как Ланни мог себя помнить, Робби держал его доверху набитым пулеметами, винтовками, карабинами, автоматическими пистолетами, а также боеприпасами к ним всем. Робби никогда не собирался применять это оружие, оно было исключительно для демонстраций. Это были образцы того, что ему было нужно продать, и оно было предназначено для использования очень далеко, в Китае, Южной Америке или на Балканах.

Когда они подъехали к шато, Дени взял своего гостя и показал ему отличный маленький "дот" из монолитного железобетона с огневыми щелями со всех сторон. Он стоял на пригорке, который господствовал над остальной частью поместья и долиной чуть ниже него. Только стена виноградников и фруктовых деревьев стояли на пути, и Дени случайно заметил: "Мы, конечно, должны будем это убрать".

V

Ланни узнал, в чём дело, когда встретил сыновей за семейным обеденным столом. Дени сыну теперь было больше тридцати. Его спокойная и хорошо воспитанная жена вела хозяйство. У них было трое детей, которых научили называть Ланни "дядей", что выглядело почетно. Шарло, на два года моложе, инженер, был поставлен во главе технической части завода, который недавно приобрёл его отец. Его жена и две ребёнка, также проживали здесь. Шарло особенно хорошо относился к бывшему ami своей матери, считая его своим учителем в политических и экономических делах. Во исполнение своих обязанностей в качестве своего рода приемного отца, Ланни пытался пробудить общественное сознание в этих двух мальчиках. Шло время, и он пришел к выводу, что он не мог заставить их следовать его мыслям. А если бы он сделал так, то он только разрушил бы их семейную жизнь. Поэтому он отказался и разрешил им следовать своим путём. Но они не забыли его ранние попытки, и им пришла в голову мысль, что они следовали его урокам по-своему. В последние годы, когда Ланни решил уйти в "подполье", он соглашался со всем, что говорили ему де Брюины. Так что теперь он был, по их мнению, одним из своих.

Дети поужинали раньше и удалились, а молодые жены слушали, как их мужчины обсуждали состояние общественных дел. Франк снова падал, рабочие бунтовали, а la patrie находилась в отчаянном положении. Во всём они винили "красных". Под этим термином они имели в виду любого, кто выражал недовольство существующей экономической системой или предлагал какие-либо изменения, которые бы ослабили контроль над страной теперешнего правящего класса. По их мнению, больше всех был виноват Леон Блюм, еврей, чьи утопические мечты были тонкой маскировкой для захвата власти над всем миром этой восточной расой. "Лучше Гитлер, чем Блюм!" — был крик консерваторов. Они на самом деле так не думали. Они просто пытались сказать самое худшее о социалистическом вице-премьере.

Французы собирались сохранить свою страну французской. Они собирались сохранить католическую религию, институт семьи и систему частной собственности. Они собирались научить молодежь быть верными la patrie и идеалам, которые сделали ее великой. Демократическая система допустила невежественную толпу к управлению и отдала страну на милость продажных беспринципных политиков. Такая система должна быть проклята и упразднена. Де Брюины поверили в полковника де ля Рока, обещавшего действие. В память о своём участии в деятельности Огненных крестов Шарло носил почетный шрам на своём лице. Но теперь Ланни узнал, что они потеряли веру в своего бывшего лидера. Он уступил уговорам политиков и обещал реорганизовать свою организацию на мошеннический манер, известный, как légalité.

Де Брюины были близки к программе Кагуляров, своего рода французского Ку-клукс-клана. Благороднейшие и лучшие имена страны были в списках этой организации. Оружие поставлялось контрабандой из-за рубежа, так как Блюм сумел национализировать военную промышленность, и уже не так легко было получить оружие с французских заводов. Хранилища оружия были устроены в стратегических точках по всей стране. Офицеры армии и в особенности ВВС были наготове, и день выступления будет объявлен. Третья республика будет выброшена на свалку истории, подлые политики будут заключены в тюрьму, а комитет ответственных лиц восстановит порядок, стабилизирует франк и вернёт процветание la patrie. Дени назвал имена Петена, Вейгана, Дарлана, Шиаппа, Дорио, тех же самых людей, которых перечислил Джесс Блэклесс.

Несколько лет назад Ланни сказал бы, что его старые друзья сошли с ума. Но он видел, как пришел Гитлер, и после Гитлера все возможно и даже вероятно. И теперь он спросил: "Что будет делать Гитлер, пока Вы выполните эту программу?"

"Это займет всего несколько дней", — ответил нетерпеливый Шарло, который говорил больше, чем должен, видя, что он был самым младшим. — "Не больше, чем потребовалось Гитлеру, чтобы вернуться в Рейнскую зону".

Père de famille добавил: "У нас есть очень весомые гарантии, что Гитлер не будет возражать против нашей программы. Почему он должен? Он много раз говорил, что у него нет разногласий с Францией, кроме российского альянса, который ставит нас на антинацистскую сторону. А также всякого зла, поразившего нашу внутреннюю жизнь. Мы или коммунисты, и решение нельзя больше откладывать. Еще одна серия забастовок, и ситуация выйдет из под контроля. Красные захватят наши заводы и повторят все, что они делали в России".

"Как скоро бетон в вашем доте затвердеет?" — спросил Ланни молодого инженера. Он задал вопрос шутливо, но ответ был дан без улыбки: "Его залили три недели назад так, что времени было достаточно для обеспечения безопасности".

VI

"Барон Шнейдер завтра обедает с нами", — сказал Дени. —

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату