взглядом на мобильник.
– Умеет! А зовут ее Антонина Сергеевна.
– Так чего ты тогда мне мозги забиваешь? Она наберет, мы поговорим.
– Можно и так!
– Ну что, поезжай, организовывай отправку.
– Ладно, поехал. Спасибо тебе!
– Не за что, майор. Пока не за что. Забирать обратно будешь, тогда и отблагодаришь. Бутылкой «Столичной».
– Ящиком!
– Бутылки хватит!
В этот вечер Михайлов перевез Антонину Сергеевну с Олей в лес. До поворота на грунтовку Александра сопровождал милицейский «УАЗ». И на этот раз слежки он не заметил. Ее не было. На время бандиты действительно оставили его вне зоны своего внимания. А напрасно.
В 22.30, оставив «десятку» на западной окраине города, Тимохин вернулся не к себе домой, а в квартиру Родимцевой. Она оказалась удобной, в плане скрытого экстренного отхода. С балкона без проблем можно спуститься на крышу магазинов, с нее на улицу, оживленную чуть ли не до полуночи, что позволяло раствориться в толпе, даже в условиях непосредственного и ближнего преследования. Из квартиры он позвонил своему второму бармену, Грудову. Тот оказался дома и ответил сам:
– Алло!
– Артем! Это Тимохин!
– Сан Саныч? Не ожидал! Как у вас дела? Скоро открываемся?
Тимохин проигнорировал вопрос, сказав:
– Надо встретиться, Артем!
– Сейчас? – спросил Грудов.
Александр ответил:
– Нет! Сегодня уже поздно. Давай завтра.
– Завтра так завтра! Когда и где?
– В 11.00, на железнодорожном вокзале, у касс поездов дальнего следования.
– Понял, буду! Случилось что?
– Узнаешь при встрече! Да, ты о Славике ничего нового не слышал? А то я занят был, не мог в больнице проведать его.
– А я-то думаю, чего вы о нем не вспоминаете. Ничего не знаете!
– Что я должен знать?
– Умер Славик! – проговорил Грудов.
Внутри у Тимохина похолодело:
– Вот оно как? Когда?
– В ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое. Сегодня похоронили. А Ирину Михайловну, мать его, с кладбища в реанимацию областной больницы увезли. Инфаркт. Как бы и ее вскоре не пришлось класть рядом со Славиком. Такие вот дела, Саныч!
– Ясно! До встречи!
И Тимохин опустил трубку на рычаги телефонного аппарата. Ударил кулаком в стену:
– Суки! Твари! Мрази! Кровушки напиться захотели? Напьетесь! Досыта напьетесь, шакалы! – прорычал он.
Александру нестерпимо захотелось выпить. Он пожалел, что не купил водки по дороге. Выйти, купить сейчас? Рублей не хватит, а поменять доллары негде. Возможно, продавец в ларьке и возьмет баксы, но кто знает, не обдирают ли ларек отморозки Мирзы? Тогда можно засветиться. Ничего страшного в этом нет, но лучше не рисоваться. Когда начнется основная работа, то и такая мелочь может иметь ненужные последствия.
Он прошел на кухню.
Наверное, холодильник пуст. Ведь хозяйка здесь бывает редко. Но почему он тогда включен?
Тимохин заметил вставленную в розетку у плинтуса вилку шнура холодильника.
Открыл дверцу.
На полках увидел консервы, рыбные, мясные. А глубже… бутылку коньяка «Белый аист»! Непонятно, для чего держала коньяк Валентина Алексеевна. А может, иногда встречалась здесь с мужчинами или мужчиной? Женщина она одинокая, сравнительно молодая. Заводить связь в клинике не с руки, скажется на авторитете! В городе же можно без проблем. Но тогда получается, что любовнику в качестве закуски она предлагала тушенку? Хотя это не его дело. Коньяк Александр конфискует, чтобы завтра же вернуть такую же бутылку на место. А сейчас ему просто необходимо выпить. Он пил прямо из горлышка. Глоток, второй, третий. Отставил наполовину опорожненную бутылку. Хватит! Коньяк слегка ударил в голову, одновременно успокоив майора. Он присел возле мойки, закурил, стряхивая пепел в раковину, так как пепельницы на кухне не нашел. Уснул он на диване, в зале, когда на часах было 0.23.
Воспользовавшись общественным транспортом, Тимохин подъехал к железнодорожному вокзалу в 10.40. Купил в киоске свежую местную газету и две пачки сигарет, присел на скамейку на привокзальной площади. Делая вид, будто читает газету, внимательно осмотрелся. Больше не для того, чтобы попытаться определить слежку. Он не страдал манией преследования, а для восстановления былой концентрации внимания, которой обычно владел, являясь офицером секретной группы спецназа, действовавшей в тылу противника во время афганской войны. Тимохину требовалось в кратчайшие сроки вновь стать спецназовцем, готовым к любым ситуациям. Готовым к ведению боя с превосходящими силами противника в неблагоприятных условиях, имея задачу уничтожить врага. И он чувствовал, что натренированный организм постепенно перестраивался, восстанавливая былые боевые возможности боевого офицера.
Ровно в 11.00 Александр вошел в зал, где располагались кассы продажи билетов на проходящие поезда дальнего следования. Где было не так много народа и где можно контролировать обстановку. Увидел своего бармена у стенда с расписанием движения поездов. Подошел к нему со спины. Спросил:
– Куда ехать собрался, Артем?
Тот, словно ожидая вопроса, никак внешне не отреагировав на неожиданное появление Тимохина, ответил:
– Да вот в Сочи не отказался бы прокатиться, но, к сожалению, на юга поезда через наш город не следуют!
Тимохин протянул руку парню:
– Здравствуй, Артем!
Тот ответил на рукопожатие:
– Здравствуйте, Сан Саныч! Здесь говорить будем? Или пройдем в пивную, что недалеко от стоянки такси?
– Пройдем в пивную!
В павильоне заказали по кружке пива, отошли в дальний темный угол полупустой грязной пивнушки. Бармен спросил:
– Что у вас за разговор ко мне?
– Во-первых, мне пришлось продать кафе!
– Что? Вы пошли на поводу у Мирзы?
– Я вынужден был сделать это! Бандиты убийством Славика не ограничились, они захватили в заложники мою жену. Подонок Колун изнасиловал ее. Татьяна сейчас в психиатрической лечебнице. Правда, Мирза поиграл в благородство, приказав убить насильника. Колуну на моих глазах перерезали глотку. Они сделали бы это и с Татьяной, не подпиши я нужные им бумаги. – Александр сделал глоток пива: – Вот так, Артем!
– Дела, – проговорил бармен. – Теперь я вас понимаю. И сочувствую.
– Спасибо. Ты узнал о моем горе, но я позвал тебя на встречу не для того, чтобы плакаться. Мне нужно оружие, Артем!
Грудов удивленно взглянул на Тимохина: