– А когда они в портерной бывают?
– Да кажный вечер сидят.
После того, как в деле появились реальные подозреваемые, Шереметевский лично возглавил дознание.
Он собрал надзирателей и агентов и заставил Кунцевича подробно рассказать им о проведенном розыске.
– Ну-с, господа, что будем делать? – спросил начальник, внимательно глядя на подчиненных. – Пять оторвиголов, среди них – беглые каторжники, которым терять нечего. Если попытаемся взять их силой – целый бой будет. А мне бы никого из вас терять не хотелось, привык я к вам, к чертям, хоть вы все и сволочи. Ну, а раз силой взять нельзя, значит, надо взять хитростью. Давайте думать, господа!
– Надобно конных жандармов вызвать! – предложил один из агентов, новичок, поступивший на место пару месяцев назад.
Присутствующие заулыбались.
– Это как же они на лошадях в портерную попадут? – усмехнулся и начальник. – Чай у них не пони…
Все заржали. Проявивший инициативу агент сконфузился и опустил голову.
– Разрешите, ваше высокородие? – подал голос Кунцевич.
– Говорите.
– Мне очень понравился метод господина Дубкова, при помощи которого он сегодня получил сведения о местонахождении банды. Надобно их споить, а потом и забрать.
– Поясните?
Через полчаса активного обсуждения предложенного Мечиславом Николаевичем плана начальник спросил у собравшихся:
– Охотники [25] есть?
Поучаствовать в операции рвались все. Шереметевский отобрал троих самых сильных и прибавил к ним инициатора вылазки.
Оконфузившийся в начале совещания агент поднял, как в школе, руку:
– Меня, меня возьмите!
Леонид Алексеевич с сомнением оглядел его щуплую фигуру:
– Вас?
– Вы не смотрите на мою субтильность. Я состою в секции английского бокса при атлетическом обществе, и господин тренер меня очень хвалит.
– Тренер? Вами занимается тренер? Вот отчего вы все про лошадок вспоминали!
Все опять заржали. Бедный юноша чуть не плакал [26].
– Ну хорошо, хорошо, ступайте и вы, – поспешил успокоить его начальник. – Как фамилия?
– Левиков, ваше высокородие!
Вечером следующего дня в портерную господина Почечуева ввалилась полупьяная компания рабочих и заказала две дюжины пива.
Пролетарии сели за угловой столик и стали пировать.
У самого буфета расположилась другая компания, тоже состоявшая из пятерых мужчин. Обе группы изредка бросали друг на друга взгляды.
– Наши, – сказал Кунцевич, незаметно кивая на рыжего мужика, восседавшего по правую руку от огромных размеров детины с густой черной бородой. – А рядом с ним, похоже, лишачок.
– Чур, каторжный мой! – сказал Левиков.
Кунцевич пожал плечами – твой так твой, хочешь погеройствовать – ради Бога.
В это время надзиратель Абакумов, покрутив по сторонам головой, достал початую бутылку и налил водку в только что опустошенный стакан из-под пива[27].
– Давай-ка и нам, Санек. – Надзиратели стали двигать к нему посуду.
От компании беглых отделился вертлявый молодой человек в нагольном полушубке и подошел к переодетым полицейским:
– Не угостите ли соседей, почтенные? – спросил он, крутя в руках железную вилку.
Абакумов посмотрел на него осоловевшими глазами:
– Угостить-то можно, у нас этого добра хватает. Только и вы нас угостите – купите закусок – яичек там, букербродов, а то буфетчик уже на нас волком смотрит.
– Об чем разговор, монеты есть! – заулыбался вертлявый, обнажив полупустой рот. – Мы бы и сами водки купили, кабы ею здесь торговали, а на улицу выползать неохота – вьюга поднялась.
– Вот что, – предложил Кунцевич, – давайте столы сдвинем да в одной компании сядем!
Предложение было принято. Когда новые приятели выпили по первой, бородач уставился на Кунцевича и спросил:
– А вы кто, робята?
– Мы с Лешкой, – Мечислав Николаевич кивнул на Левикова, – наборщиками в типографии, а остальные у Сан-Гали трудятся.
– У Сан-Гали? На Лиговке? А за каким вас сюда-то занесло?
– На кладбище были, приятеля помянули. Год сегодня, как схоронили. А вы откуда?
Бородатый усмехнулся:
– Мы тоже рабочие… Наливай, что ли!
Через полчаса все бандиты, за исключением чернобородого, были абсолютно пьяными. Хоть главарь от собутыльников и не отставал – знай только успевал опрокидывать в свой огромный рот очередной стакан, но при этом не пьянел совершенно.
Вертлявый, подперев рукой щеку и облокотившись на стол, затянул:
Ты воспой, воспой, жавороночек,На крутой горе, на проталинке.Ты утешь, утешь меня молодца,Меня, молодца, во неволюшке.В тюрьме каменной за треми дверьми…Неожиданно для всех песню подхватил Левиков:
За треми дверьми за дубовыми,За треми цепьми за железными…– Молодец! – сказал вертлявый. – Ты где эту песню выучил?
– Так… Дружок петь любил, я и запомнил слова.
– Хороший у тебя друг!
Еще через полчаса водка кончилась.
– Господа! – Левиков поднялся. – Я предлагаю продолжить наш банкет у меня. У меня дома хранится четверть. Правда, я припас ее к именинам, но, – Левиков махнул рукой, – еще наживу. Гулять так гулять, господа!
– Хорошее предложение, – сказал Кунцевич. – До твоего дома отсюда недалече. Земляков захватим? Вы как, ребята?
Ребят уговаривать не пришлось.
Сыщики и каторжные гурьбой вывалились из портерной. На улице бушевала метель, видно было на две-три сажени, не больше. Из снежной мглы показались извозчичьи санки. В них тут же залезли бородатый и еще один бандит [28].
– Погодь! – крикнул Левиков. – Вы куда собрались-то? Вы что, знаете где мой дом?
Блатные переглянулись:
– Так ты адрес «ваньке» скажи, – предложил лишак.
– «Ванька» мои хоромы без меня не найдет. Я в проулке живу рядом с Химическим, как туда проехать, на месте показывать надо. Еще и метель началась. Давай я с одним из вас сяду, чтобы дорогу показать, а вы, остальные, с моими ребятами садитесь.
Левиков залез в санки. Рядом уселся бородатый, и они тут же исчезли в снежной карусели.
– Пойдем в сторону Забалканского, – предложил Абакумов, – а то тут мы больше извозчиков не найдем.
Компания поплелась к проспекту. Но опасения сыскного надзирателя не оправдались – через несколько минут извозчика подрядила очередная парочка, потом – еще одна, и наконец на улице остались Кунцевич и вертлявый. Они проходили в это время мимо мелочной лавки.
– Ты говорил, у тебя деньги есть? – спросил сыскной надзиратель.
– А что? – вертлявый немного напрягся.
– Да у Лехи дома-то небось кроме водки жрать нечего. Давай в лавку зайдем, колбаски купим, ситного.
– Об чем разговор! – Вертлявый первым толкнул дверь.
Через несколько минут он вышел нагруженный свертками. Руки у бандита теперь оказались занятыми, и Кунцевич сразу почувствовал себя гораздо увереннее.
– А вот и «ванька»! – показал он на стоявшие на углу санки. – Садись.
– Куда прикажете? – спросил возница.
– На Химический.
– Тридцать копеек!
– Двугривенного тебе хватит, – начал торговаться сыскной надзиратель.
– В эдакую-то метель? Не, господин хороший, мене чем за пятиалтынный с гривенником не поеду.
– Ладно, только вези веселей.
– У меня кобыла стоящая, вмиг долетим! – сказал «ванька» и помахал кнутом.
Лошадь и вправду с места пошла неплохой рысцой.
За треми дверьми за дубовыми,За треми цепьми за железными… —затянул вертлявый.
«Это хорошо, – подумал Мечислав Николаевич, – сейчас на проспект выедем, нас городовой непременно должен остановить за нарушение порядка, а уж вдвоем мы этого мазурика вмиг схомутаем».
Но на Забалканском ни одного полицейского видно не было – попрятались от метели.
Бандит в это время петь прекратил, его голова склонилась вниз, и вскоре он засопел – вертлявого укачало.
Кунцевич ткнул «ваньку» в спину, а когда тот обернулся, прижав палец
