Эта заминка в несколько секунд позволила Мяснику уйти. Я увидел темную фигуру, быстро скользящую по водостоку.
– Черт! Черт! – вырвалось у меня. Придется действовать, как в кино и в книгах. Никогда так не делал, но отступать не собирался. Все, что я сейчас хотел, это уничтожить убийцу Анны.
Я несколько раз качнулся на краю плоской крыши, а потом прыгнул вниз. В ушах засвистело.
Перед самой землей я сделал упреждающий удар телекинезом, выбивший из меня воздух и смявший ярко-оранжевую машину, стоящую под окнами дома. Вот никогда не умел бегать и левитировать, придется учиться.
Я приземлился на брызнувший осколками стекол автомобиль и, коротко переведя дыхание, взглянул наверх. Высоковато. Зато успеваю. Мясника я чувствовал. Он был совсем недалеко.
Я помчался сквозь заросли рябины, выскочив к оживленной магистрали. Судя по двум столкнувшимся автомобилям, Мясник уже прошел тут. Я бросился следом. Какой-то автомобиль завизжал тормозами, но не успевал остановиться. Я выставил щит, и машина начала сминаться о невидимую преграду, как о бетонный забор. Внутри сработала подушка безопасности, стекло покрылось трещинами и вылетело вместе с уплотнителем. Фары выпали из креплений, как печальные глаза неведомого чудовища. Грохот разбиваемого металла и пластика заставил меня скривиться, но я не остановился. Пешеход всегда прав, даже если он маг, идущий по следу убийцы.
А потом снова заросли, и наконец парапет набережной. Мясник ушел.
– Черт! Черт!
Я ударил кулаком по парапету, а потом облокотился на него и дал себе передышку. Все впустую.
Впереди лишь темно-серая вода реки с поблескивающими на солнце волнами.
Из зарослей выбежал омоновец, печально вздохнул и дал отбой по рации, прежде чем уйти к своим.
Над набережной загорелись фонари и гирлянды. Вдоль реки прогуливались люди, кто с мороженым, кто с прохладительными напитками. Невдалеке играла живая музыка, напоминая, что праздники сейчас нужны были как никогда.
Я почувствовал, что на глазах готовы были навернуться слезы.
– Не составишь компанию? – услышал я звонкий молодой голос совсем рядом и обернулся.
Голос принадлежал девушке лет восемнадцати, светловолосой и голубоглазой. Она весело смотрела на меня, держа в руке стаканчик мороженого.
– Извините, занят, – тихо и зло ответил я.
– Ждешь кого-то? – не отставала девушка, обращаясь на «ты», словно мы старые знакомые.
– Нет, просто нет настроения ни с кем общаться.
– Тогда, может, скажешь, как тебе это?
Она сделала быстрый оборот вокруг себя, разведя в стороны руки, давая рассмотреть со всех сторон бирюзовый сарафанчик.
– Хорошее платье, – тактично произнес я.
– Я не о том. Как тебе мое новое тело, Посрединник.
Я нахмурился и медленно огляделся по сторонам, а потом еще раз внимательно оглядел девицу:
– Пожалуй, составлю компанию.
– Тогда пойдем.
– Куда? – спросил я.
Она пожала плечами и махнула рукой вдоль набережной:
– Например, туда. Давно я не показывалась смертным. Ты не против небольшого представления?
– Думаю, что мой ответ ничего не решит, – ответил я богине реки Топь.
– Ты прав, но представление будет не только для них, но и для тебя.
– Последний раз, когда я вас видел, – осторожно сказал я, – вы были немного не такой.
– Ты ведь не о теле?
– Да.
– Я впитала немного памяти той бедняги, что утонула недавно в реке, это сказалось на манере восприятия окружающего мира. Она была изрядно ветреной особой, но это даже забавно. Ходишь себе, ищешь простых удовольствий. Будешь мороженое? – Она указала на стоящий неподалеку ларек.
– Нет.
– Зря. Вкусное. Пожалуй, самое вкусное, что я пробовала за последнюю пару тысяч лет. Вечером пойду музыкой побалуюсь. Концерт сегодня всяких молодежных коллективов. А через месяц опять тело сменю, если надоест. Мало ли их нынче тонет.
– С вашей помощью тонет? – нахмурившись, спросил я.
Она опять неопределенно пожала плечиками и ответила:
– По большей части нет. Пьяная молодежь сама успешно тонет. Кто на диком пляже не вынырнет, кто зимой под лед провалится. Мне хватает. Не ценят они дар жизни.
Мы дошли до причала прогулочных корабликов, где столпилось много отдыхающих в ожидании очередного рейса. Кораблик мерно тарахтел, покачиваясь на воде, еще не начав принимать пассажиров на борт. Богиня реки Топь со смехом попросила меня купить еще стаканчик мороженого, мол, ей, барышне, покапризничать можно, а потом взмахнула рукой.
Кораблик, оказавший в тисках незримой нечеловеческой силы, резко развернулся на месте, проскрежетав бортом о бетон. Канаты, которыми он был пришвартован к пристани, лопнули как нитки. По палубам забегала испуганная команда, которая только что хваталась руками за поручни, дабы не попадать за борт. Капитан матерился, не стесняясь разинувших рот отдыхающих.
Очередным взмахом руки богиня заставила судно осесть до опасного уровня, словно на него сгрузили десяток вагонов щебня или железных болванок. Следом кораблик подпрыгнул, освободившись от невидимой ноши, как детский мячик, который ребенок опустил на дно, а затем резко отпустил. На заполненную людьми пристань хлынули крупные теплые волны. Некоторых зевак сбило с ног.
– Пойдем, – заговорщически произнесла она, взяв меня за руку.
– Куда?
– Туда, – показала она на воду.
– Я не хочу плавать.
– И не надо. Просто пойдем.
Она сорвалась с места, утягивая меня за собой. Пристань кончилась, но я не упал в темную воду. Под ногами возникали прозрачные ступеньки, в которых иногда мелькала мелкая рыбешка. Они были упругими, как канцелярский ластик, и отлично держали нас обоих. Вдоль ступенек из реки поднялось несколько струек, сформировав перила.
Народ на пристани зашумел, кто-то начал снимать происходящее на камеру.
Вскоре ступеньки кончились, и под ногами осталась только поверхность реки, пружинящая, как батут в парке развлечений. Отбежали мы недалеко,
