– Мне кажется, нужно все-таки поговорить с ним! – заявила Керенса, и чувствовалось, что это предложение далось ей нелегко. – Через три дня он все еще будет слаб, он окажется в более уязвимом положении, чем Амиар. Разве это не удачные условия для переговоров?

– Только если он придет один. Если рядом будут слоняться Плутон и компания, ценность его предложения резко падает.

– Так ведь это легко проверить! Они могут сколько угодно скрывать свою энергию, когда по одному. Но если в одном кластерном мирке вроде Элдерика соберется несколько чудовищ, это легко будет обнаружить.

Амиар повернулся к Дане:

– Ну а ты что думаешь?

– Сложно сказать… Пожалуй, Керенса все же права. Мы уже нацелились идти в победный бой, громить врагов и все такое. Мы просто не думали, что переговоры возможны! Но ты только представь, сколько пользы мы ползшим, если Вейовис будет на нашей стороне, сколько мы сможем от него узнать! Повторюсь, если подстрахуемся. Мы можем себе это позволить!

Теперь они обе склонялись к переговорам, и дело было за решением Амиара. А вот он не чувствовал в себе и тени уверенности. Он не знал, что там произошло в Междумирье, но, когда он думал о Вейовисе, он вспоминал даже не свою битву с ним, а города, полностью уничтоженные этим чудовищем.

Тот, кто способен на такое, не в состоянии оценить мир. Предложение Вейовиса пришло, когда среди них появился шпион – не слишком ли своевременно? Скорее всего, действия чудовища – это просто отвлекающий маневр!

Как там в песне было, женское сердце добрее мужского? Амиар ценил мнение Даны, он доверял ей как самому себе, но сейчас он просто не мог с ней согласиться. Она видела надежду там, где был обман, потому что ей сложно было вынести смертный приговор. Ему предстояло взять такую ответственность на себя.

Великие чудовища не способны на мир.

Вейовис не способен измениться.

И не о чем тут больше говорить.

– Я не знаю, кто это задумал, Плутон или это все-таки личная охота Вейовиса, но я не верю никому из них, – сказал Амиар. – В прошлом мы уже верили в ложь, и к чему это привело? Посмотрите на Роувена! Доверять им нельзя. Мы отправимся в Элдерик через три дня, но лишь для того, чтобы убить Вейовиса.

Его решение было окончательным, это понимали все, и даже Керенса не попыталась с ним спорить. Амиар все равно не мог избавиться от мысли, что, возможно, допускает ошибку – человеческая сторона его природы, далекая от Огненного короля, шептала об этом. А Огненный король хотел убивать своих врагов – и только.

Впрочем, даже если сейчас они ошиблись насчет Вейовиса, за его плечами достаточно преступлений, достойных смертной казни, и вряд ли его гибель хоть кого-то опечалит.

Глава 8. Что я сделал

Новые мысли были странными, непривычными и трудными. Они причиняли боль, и ему все чаще хотелось оградиться от них, позабыть навсегда. Но Вейовис не поддавался, он впускал их в свой мир, потому что знал: через боль приходит новое развитие. Таким был основной закон эволюции на Генезисе.

И сейчас ему было больно – от того, что он сделал. В его прежнем существовании, хищном и почти безумном, это были естественные поступки. Но теперь, когда он рвался к чему-то большему, он вынужден был признать: это делало его преступником.

Он хотел присоединиться к тем, чьих близких помог уничтожить. Все это представало перед ним парадоксом, в котором Вейовис не мог разобраться. Можно ли получить второй шанс после такого? Кто их выдает, эти вторые шансы? Кто решает, когда уже слишком поздно, а когда еще можно попробовать?

Иногда ему казалось, что его затея слишком уж безумна, не нужно даже пытаться. Но тогда он зачем-то думал о Керенсе… Почему – он и сам не знал. Не было причин, кроме разве что той, что именно колдунья Мортем первой сделала хоть что-то для него просто так. Ирония, не иначе! Она-то как раз знала, что он убийца, она видела все худшее, что в нем было. Однако это не помешало ей подарить ему нечто настолько ценное, как доверие, один раз, и он надеялся на повторение.

Все должно было решиться в Элдерике. Вейовис не сомневался в том, что Керенса сообщит об их разговоре Огненному королю, и не винил ее за это. Другой вопрос, как отреагирует Огненный король, что он решит. Вейовис уже исцелил раны, оставленные их предыдущим столкновением, но в теле все еще пульсировала глухая боль предельной усталости. Через пару дней будет лучше – но не сильно. Не настолько, чтобы повторить поединок, и, если Огненный король нападет, он проиграет.

Поэтому разумнее было бы вообще не ходить, забыть о разговоре с Керенсой и делать то, что он делал раньше. Но так почему-то больше не получалось.

Вейовис размышлял о собственной возможной смерти, лежа в гамаке из сплетенных сухих лиан. Это, похоже, Хель сделала… А может, кто еще, уже и не поймешь. У этого дома было слишком много хозяев!

Они предпочитали оставаться в разных кластерных мирах, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но, если им нужно было поговорить о чем-то важном, они встречались здесь. Это был мир-Пустошь, в прошлом прекрасный, а ныне никому не нужный. Когда-то здесь стоял белоснежный дворец, окруженный цветущим садом. Но потом магическая энергия кластера кончилась, сад погиб, а дворец превратился в руины. Мир дошел до предела и вынужден был стать чем-то новым, и в этом Вейовис чувствовал с ним странное родство.

Они встречались в руинах этого дворца, но не колдовали здесь. Они лишь проводили тут самые важные переговоры, и звук их голосов разлетался по пустым залам и коридорам.

На этот раз Вейовиса никто сюда не вызывал. Он прибыл в Пустошь, чтобы обдумать свое будущее и принять последнее решение. Он не ожидал, что у него будет компания, и поначалу он действительно был один – но недолго.

Он четко почувствовал момент, когда в этот мир вошла Хель, а за ней и Плутон. Они могли скрывать свою энергию от кого угодно, только не