Минуту Паладин и Клык просто слушали в открытых каналах разговоры находящихся рядом роботов и смотрели на то, как танк медленно выписывает круги на полу под влиянием программы, которую он загрузил. У комнаты был вкус карбонового сплава.
Клык отправил ей сообщение:
Я тебе завидую. Всегда хотел увидеть Ванкувер.
Паладин зарегистрировала новое ощущение, которое она связывала с ключом автономности. Возможно, люди назвали бы это «любопытством». Ей хотелось задать Клыку десятки вопросов, но Паладин выбрала из них один.
Сколько времени ты провел в кабале?
Вместо ответа Клык переслал ей крошечный файл – слайдшоу всего из семи изображений. Каждый год Федерация должна представлять отделу персонала МКС отчет о своих находящихся в кабале жителях. Изображения были взяты из этих отчетов. Собранные вместе, они говорили: семь лет. Если рассматривать их по отдельности, то они, казалось, представляют четырех разных роботов. Семь лет назад он был средневесом, а также «насекомым»-беспилотником из числа тех, которым поручают картирование. Затем он стал змеей, потом танком, последние три года сохранял свой облик богомола.
Что стало с твоими телами?
Федерации всегда нужна специализированная морфология. Легче портировать уже существующего робота в новое тело, чем создать нового. – Клык медленно повел антеннами в сторону Паладин. – Увидишь. Не привыкай к своему телу, рано или поздно они его изменят.
Паладин еще раз просмотрела их разговор, когда поезд добрался до открытой станции в торговом районе Ричмонда. Утро еще только начиналось, и бледно-серое небо освещало закрытые ставнями витрины супермаркетов на краю небольшого парка. К северу, за рекой располагался деловой центр Ванкувера; на аэронавигационных картах его самая западная оконечность напоминала лицо гуманоида, прижатое к Тихому океану. Но вместо глаз, губ и волос у него были зеленые поля и сверкающие здания Университета Британской Колумбии. Именно туда и направлялась Паладин.
Там она найдет Бобби Бронера – Актина из «Желчных таблеток», – который руководил клиникой экспериментальных интерфейсов «мозг-компьютер». Паладин предположила, что именно Бобби может знать, где находится ванкуверская лаборатория Джек.
Однако допрос Бобби придется отложить. Прямо сейчас Паладин должна была создать свою легенду: автономный робот в поисках работы. Она решила пройти по Дороге № 3, которая вела от торгового квартала людей в самое сердце района, населенного роботами. Такое название улицы мог придумать робот, однако данные о карте в открытой сети свидетельствовали о том, что Дорога № 3 датируется XX веком, когда эту территорию населяли в основном иммигранты из Китая.
Она продолжала искать признаки того, что идет по району свободных роботов, и, наконец, поняла, что они повсюду. На дорожных указателях были пометки, видимые в ультрафиолете, крупнее, чем обычный текст. Повсюду среди людей шагали боты. Многие были такие же двуногие, как и она, другие летали или мягко раскачивались на гироскопах, соединенных с комплектами колес. Спешащий человек едва уклонился от столкновения с Паладин и быстро отправил ей свои извинения в микроволновом диапазоне. Даже существа, похожие на людей, на самом деле были биороботами.
Паладин никогда еще не видела такого количества роботов одновременно за пределами лагеря «Тунис». Она с удивлением поняла, что практически не встречала автономных роботов в городах, в которых побывала вместе с Элиашем.
Даже те знакомые ей люди, которые, казалось, любят роботов – например, Меха, – считали их рабами.
Ее рука почувствовала вкус соли, но ее остальные датчики были наведены на роботов на Дороге № 3. Эти роботы не нуждались в сне, но они работали вместе с людьми и поэтому придерживались их распорядка дня. Многие, очевидно, сейчас шли на работу – направлялись на юг, к вокзалу, по пути проверяя новостные ленты и почту. Другие, жившие по времени роботов, шагали небольшими группами и постоянно вспыхивали, обмениваясь информацией.
Двигаясь вдоль берега реки, Паладин заметила «Абердин-центр», самый крупный рынок Зоны, управляемый роботами. Вдоль дороги стало все меньше и меньше указателей для людей. Она проходила мимо магазинов, у которых были только радиометки. Они расписывали тихие витрины цветными трехмерными картинами, невидимыми для людей. Голые пустоши торговых центров, серые в видимом спектре, кипели от различных символов, рекламировавших всё – от датчиков до подержанной мебели.
Небо было плотным от множества слоев геометок, обломков информации, которые за много лет здесь оставили местные жители-роботы. Паладин могла просматривать их все или настроить фильтры так, чтобы видеть только определенную категорию. Она решила убрать все, и перед ней снова появились отливающие перламутром серые облака, сквозь которые кое-где проглядывало синее небо.
Понаблюдав за общением окружавших ее роботов, Паладин решила подражать толпе и включила фильтрующий сигналы периметр. Теперь многочисленные устройства и сенсоры, мимо которых она проходила, будут видеть ее только в том случае, если она сама этого захочет. При этом она не только отключала рекламу, но также очищала ландшафт от калейдоскопических элементов дополненной реальности, которые в одной из антропологических статей, посвященных Ричмонду, были названы «основной особенностью архитектуры роботов».
Когда Паладин прибыла в «Абердин-центр», расположенный в одном квартале от Дороги № 3, она отключила фильтры. Ей хотелось увидеть его так, как задумывали его создатели.
Этот торговый центр построили в начале XXI века, и когда-то в нем располагалось великое множество магазинов, специализировавшихся на товарах из Азиатского Союза. Из уважения к его истории роботы оставили часть центра людям; здесь же находился и небольшой ресторан для туристов. Кроме того, «Абердин-центр» сохранил свой изначальный фасад – огромную изогнутую стену из античного затемненного стекла; она искривилась от времени и отражала свет в прекрасной хаотической последовательности.
Паладин стояла на тротуаре, сосредоточенно наслаждаясь видом здания, которое возвышалось перед ней, вокруг нее и в ее сознании. Поток роботов проникал в торговый центр и вытекал обратно через прямоугольный вход. Его расширили так, чтобы через него могли пройти два танка одновременно. Паладин настроилась на сигналы, распространяющиеся с поверхности здания, и в воздухе перед ней будто бы развернулась огромная диорама.
Покрытая рябью, словно огромная алюминиевая сетка, диорама состояла из трех панелей. На них были изображены огромные абстрактные фигуры – «ИСТОРИЯ», «ТРУДОЛЮБИЕ» и «АВТОНОМИЯ». Чем дольше Паладин на них смотрела, тем больше эти фигуры обретали трехмерность и материальность. История была старым домашним роботом; по краю его похожего на блюдце тела шли щетинки – ведь единственная его функция заключалась в подметании полов. Трудолюбие представляло собой группу роботов, вместе работающих в лаборатории, а Автономия была просто серией целых чисел, постоянно двигающихся и меняющихся: они символизировали ключ, который дал роботам доступ к их собственным операционным системам и контроль над их воспоминаниями.
Раз в несколько секунд над диорамой возникала и растворялась надпись «АБЕРДИН-ЦЕНТР». Вдали, у полупрозрачных стен зданий, виднелись похожие монументальные произведения искусства.
Торговый центр был
