Из-за дверного косяка, осторожно высовывает рожу Данька. Оглядев спальню, мрачно, но удовлетворенно улыбается.

- Подвал открыл? Как там? – устало спрашивает Долгий.

- Неа…. Если я открою, они все в разные стороны ломанутся и лови их потом…. А куда бежать-то…?

Вопрос повисает в пахнувшем парной кровью, воздухе. Мы с Долгим, длинно переглядываемся….

… Да, дерись всё оно конём! Все вопросы потом! Дайте мне, хоть самую малость, выдохнуть. Похоже, ментальное воздействие первой степени - неплохо вычерпывает силы и бодрость, с обоих сторон. А вообще, сложно сказать, принесло применение результат, или нет. Ну, по факту, вроде сработало. Черти, даже с кроватей, в панике не вскочили, не то, чтобы, сопротивление попытаться оказать. Но, с другой стороны: наш рев был так страшен, а полет по коридору настолько яростно – стремителен, что большой вопрос, а мое ли воздействие - причина столь легкой победы…. Сидели себе, демоны, в абсолютной безопасности, как им казалось. Наслаждались моментом, согласно своим животным, ублюдочным, представлениям о счастье. Жизнь, явно удалась и ничто не предвещало, как говорится…. И, вдруг, совершенно неожиданно, просто громом среди ясного неба: трубный, страшный рёв, здоровенные, как из-под земли появившиеся, ужасающего вида, адские создания: со щитами и топорами; волна злобы и бешенной ярости от них идёт - просто запредельная…. Мало кто, удержался бы и не впал в оцепенение ступора или бездумную животную панику. Даже матерых бойцов бы проняло и деморализовало, точно вам говорю. А тут, какая-то шушара залетная, шныреватая…. Шакальё опущенное. Да и хрен с ним. Не последний день живем, надеюсь. Разберемся….

… Укрытые одеялами девчоночки, направляемые Янычем, бледными тенями, плывут к выходу. Данька, чертом вьется вокруг, что-то тараторит и показывает, пляшущими руками и всем телом…. Проходя мимо меня, отвлекается от ровесниц, бросает, как равный равному….

- Ну, что, командир – выпускать братву? – солидности добирает, чертушка малолетний. Перед девахами рисуется. Дурак ты молодой! Им сейчас не до понтов твоих: хлещись не хлещись. Всё напрасно будет. Девки, только что - из ада, чудом, выбрались…. А возможно, что и останутся в нём до конца жизни. Или он в них…. Н-да, млять, а ведь, ещё и с ними придется: что-то решать…. Ох, грехи наши…!

- Подожди пока. Пять минут, буквально. Да, не здесь. Где-нибудь, по соседству, с девчонками присядьте. Мы быстро. Яныч, ты-то куда? Притормози….

- Ну, что, мужчины, мы сделали это! Авось, зачтется где, а нет так и хрен бы, с ним. Не за это бились…. Горжусь такими боевыми товарищами, - я старательно обхожу взглядом Сергея. Он тоже, кстати, смотрит в пространство, - Но, мы ещё не закончили это дело. Кому, что-нибудь, капнуло в сообщениях?

Долгий и Шептун синхронно, отрицательно машут гривами.

Я придвигаюсь к всё-еще живому, мычащему, «крестнику» и, оглянувшись на дверь, упокаиваю его….

Киваю на, замершие на деревянном, поскрипывающем под ногами, полу, скованные страхом тела….

- Давайте! Вам репутацию и очки набирать надо, - я смотрю на Долгого и Шептуна, обращаясь, именно к ним двоим.

- «Старики», переглянувшись, отрицательно мотают головами.

Я непонимающе смотрю на них.

- Вам, что эту мразоту, жалко стало? Или религиозные убеждения не позволяют? А, может, я, чего не догоняю, отцы…?

- Не мороси, Егорий! – басит Долгий, - Мне этих… дятлов удавить – семь грехов с души снять! Тут, в другом, дело.

- В чём?

- По-всему, выходит, что ты среди нас - самый серьёзный боец. Основной. Тебе и надо - очков, побольше, набирать. А мы свое - потихоньку наверстаем. Правильно я говорю, Валентин?

Художник кивнул.

- Да и вообще, командир должен быть самым весомым!

- Ну, не за ваш же, счет, Яныч, - колебался я.

- Да, всё по делу, атаман. Яныч, правильно говорит. Ты, за основного – тебе и в силу порезче, входить надо. Вали, уродов! Только не спеши - пусть проникнутся, твари. Пусть мертвым позавидуют….

- Я тебе чего, Чикатила? Сам тогда иди, вали их, как тебе хочется. Они-то - твари, но я-то - не они!

- Да, это я так, для устрашения – пусть бы, обделались перед кончиной, черти, - смутился художник.

Мы разговаривали, ничуть не стесняясь, присутствия в комнате - пока ещё живых, но уже: предрешенно – мертвых, ублюдков. Стесняться их, что ли, было? Вы же не станете стесняться паука или клопа, проползающего неподалеку от вас, если нужда застигнет в чистом поле…?

И все жё, я не испытываю положительных эмоций, от предстоящего. Уничтожить этих подонков, конечно, придется – это, даже необходимо и заслуженно ими: на все сто, но …не мясник-же я, всё-таки….

- Погоди, атаман. Давай, сначала за нашу победу и спасение ребятишек, накатим по соточке, - Шептун просекает мое внутреннее состояние и пытается облегчить предстоящее, самым доступным способом. Киваю. Выпить действительно хочется.

Художник оглядывает, оставшиеся от праздника скотской жизни, снедь и напитки, брезгливо морщится и прикладывается к своей фляжке. Довольно крякнув, протягивает её мне…. А-ах, мля! Что это? Чуть гортань не разьело….

- Что там, нах? – продышавшись, сиплю.

- Чистейший абсент,- горделиво разьяснил художник, - всегда хотел попробовать, только жаба, добро не давала. А ничего, пойло – мне нравится.

- Предупреждать надо, Ван Гог, мля. И, вообще, его разбавляют, а не чистяком глушат.

- Да, в курсе – Хемингуэя, доводилось читывать. А на мой вкус - и так, неплохо. Зачем такую вкусноту бодяжить?

- Луженая у тебя глотка.

- Ну, так! Попей, с мое…. – воспринимает, как комплимент, Шептун, - Долгий, хлебни, причастись….

Курю, жду пока алкоголь «вставит»….

…Амазонка, умница, ни разу не дернула. Боится отвлечь во время боя. Хотя её, уверен, так и подмывает узнать: что, как, живой ли её принц, и все остальные…. Отписываюсь ей предельно лаконично, в стиле: «есть всего минута», а то забомбит мессагами… Женское любопытство – это, знаете ли…. Не удержавшись, тупо: солдатски-подростково, пытаюсь юморить,