Вы, конечно, понимаете, что я готов это сделать не даром. Я хочу за эту услугу десять тысяч рублей. Они мне необходимы. Поверьте, не корысть мной руководит. Если, совершив поджог, я не навлеку на себя подозрения, вернее, если я не буду уличен в нем и наказан, то с этими деньгами, забрав мать и сестру, уеду я подальше, где и попытаюсь начать новую жизнь. Если же я буду пойман в поджоге, то уйду в Сибирь с сознанием, что у близких моих имеется десять тысяч и что с ними они, быть может, и без меня не погибнут. Итак, решайте…
Взволнованный вид этого человека, звук его голоса, каждый жест, словом, все давало мне уверенность, что передо мной не вымогатель, изложивший заранее выдуманную сказку, а человек, несомненно, глубоко потрясенный, искренний, отчаянием доведенный до преступного решения. Однако я подавил в себе это впечатление и заявил:
— А что вы скажете, если я позвоню курьеру, велю не выпускать вас и вызову полицию?
Мой собеседник горько усмехнулся:
— Какой вздор! Вы никогда этого не сделаете. Вы коммерсант до мозга костей, директор-распорядитель солидного предприятия — и двумястами пятидесятью тысячами не станете рисковать и жонглировать. Вы говорите о полиции, но неужели же вы думаете, что мне, потерявшему все, готовому к каторге, может быть страшен арест? В чем вы сможете обвинить меня? В вымогательстве? Но это нужно еще доказать, да наконец, что грозит мне за это? Месяц-другой тюрьмы… Между тем до истечения срока полиса остается около года. Таким образом, отбыв наказание, я десять раз успею осуществить мою месть, и в то же время вы потеряете четверть миллиона…
Сознаюсь, я несколько поколебался.
— Будьте же благоразумны и войдите в наше положение, — сказал я. — Не можем же мы в самом деле дать десять тысяч первому встречному? Какая же гарантия в том, что все вами сказанное не есть злостная выдумка.
— Гарантия? — И странный пришелец усмехнулся. — Прежде всего ваша чуткость и нервы, а затем… могу вам дать и реальную до некоторой степени гарантию. Извольте…
И он назвал свое имя, город Моршанск, адрес дома, где в подвале проживали его мать и сестра, назвал имя купца Коновалова и точный срок истечения его страховки и размеры ее, предложив недельный срок для проверки и наведения справок. Я заявил ему, что решение зависит не от меня, а от правления Общества, и что через неделю я передам ему ответ. На этом мы расстались.
Как раз в этот вечер было назначено заседание нашего Правления, и, исчерпав на нем дела, значащиеся на повестке, я довел до сведения Правления о моем странном визитере, рассказав подробным образом историю его и передав то впечатление, которое произвел он на меня.
Сначала раздались негодующие голоса и заявления.
— Гоните в шею этого мошенника, — заявили некоторые члены Правления, — мы не можем создавать столь соблазнительные прецеденты и т. д. Словом, каждый попытался выразить свое благородное негодование. Когда же я, резюмируя сказанное, заявил:
— Итак, ответ Правления решительно отрицательный? — то наступило сначала гробовое молчание, а затем раздались отдельные робкие голоса:
— А что, если это правда?… Следует осмотрительнее отнестись к этому вопросу… двести пятьдесят тысяч — цифра немалая… и пошло, и пошло…
Разгорелся спор, и в результате чуть ли не под утро вынесли решение немедленно послать двух наших агентов в Моршанск для выяснения подробностей рассказа Кротова. Дней через пять вернулись наши служащие и подтвердили в точности мною слышанное.
Это обстоятельство окончательно сбило нас с толку. Опять до глубокой ночи заседало наше Правление, опять споры, опять пикировка и наконец… было решено дать Кротову просимые им десять тысяч… Не желая быть заподозренными в каком-либо преступном соучастии, Правление порешило принять все меры, не вредящие интересам Общества, но и охраняющие в то же время интересы нашего клиента Коновалова. Было решено известить его за несколько дней до истечения страховки об отказе нашего Общества в дальнейшем страховании. Кроме того, за сутки до срока послать письмо ему без подписи с предостережением об опасности, грозящей его имуществу вообще и особенно в ночь на 22 августа. Все это и было исполнено.
Хотелось бы мне еще отметить, что Правление руководилось не только коммерческими соображениями. Давая десять тысяч, мы думали так: получит, мол, молодой человек свои деньги, за восемь месяцев поуспокоится и, быть может, оставит свою месть. Таким образом, мы делали и доброе дело, и не только перед существующими законами, но и перед самим Богом нисколько не повинны.
— Кто из членов Правления в курсе этой истории? — спросил я его.
Он назвал ряд фамилий. Я наудачу записал три из них, вызвал их и каждого допросил в отдельности. Их показания вполне совпадали с показаниями директора-распорядителя. Правдивость этих показаний казалась вполне вероятной еще и потому, что сведения Тамбовского начальника сыскного отделения и рапорта вернувшегося из Моршанска моего агента рисовали ту же картину травли Кротова Коноваловым.
Вызвав последнего, я изложил ему в общих чертах суть дела, упомянув об услугах, которые были оказаны ему страховым Обществом.
Он сдался не сразу, продолжая называть Общество мошенническим, но, убедившись в том, что у Кротова сообщников не было, он отказался от всяких дальнейших претензий, тем более что мною было указано ему на его низкое поведение по отношению к Кротову. Итак, главный виновник покончил счеты с жизнью, а лицо пострадавшее претензий не имело. Оставалось поведение Общества, и, разбираясь в нем, я крайне затруднялся в окончательной оценке. Имелось ли какое-либо правонарушение, на основании которого я мог бы привлечь его к законной ответственности? Общество вступило в переговоры с человеком, грозящим поджогом, но ведь разговаривать с кем-либо не возбраняется. Общество дало Кротову 10 тысяч рублей, но на какую цель? Для того чтобы на восемь месяцев оттянуть исполнение его преступного решения, а если верить директору, то в надежде удержать его вовсе от преступления.
Ввело ли Общество своими действиями кого-либо в убыток? Нет, не ввело. Укрывало ли оно преступника? Ничуть, и более того, сделало все от себя зависящее (предупредив Коновалова) не только для предупреждения пожара, но и для поимки поджигателя. Следовало ли Обществу
