Ханец был забыт.

А гость из одной из самых закрытых стран прогулочным шагом покинул территорию порта и углубился в городские районы. Миновал ремесленные кварталы, заглянул на известную за пределами Нолда улицу Алхимиков, полюбовался причальной башней одной из пузырных переправ, затем пообедал на улице Деликатесов – в общем, вел себя как типичный бездельник, которого любопытство и желание перемен занесли в сердце магического мира Торна. Если бы за ним следили филеры, и те бы ничего подозрительного не заметили. Даже когда он вдруг внезапно остановился у среднего пошиба таверны, некоторое время изучал неприметный рисунок на стене под одним из окон, а затем с непроницаемым лицом свернул ко входу.

Внутри он тоже повел себя совсем не так, как полагалось посетителю. Не замер в дверях, изучая зал и выбирая столик, не принялся искать слугу, а сразу же направился к скучающему хозяину. Приблизился, уронил сумку на пол, после чего оперся обеими руками на стойку и испытующе посмотрел в глаза трактирщику.

– И чего дальше? – фыркнул тот.

Вместо ответа ханец кивнул на стойку перед собой, протер рукавом вроде бы чистую поверхность и одним текучим движением изобразил глаз с двумя завитушками. С пугающей невозмутимостью опять поднял глаза на трактирщика и… удовлетворенно кивнул, когда увидел горячечный румянец, вспыхнувший у того на щеках.

– Господин, неужто дождались, господин! – зашептал нолдец прыгающими губами.

– Владыка всех помнит и никого не забывает, – веско сказал ханец и кивнул на дверь за стойкой. – Быть может, продолжим разговор там?..

Спустя час ханец сидел в небольшой комнатушке в окружении десятка небогато одетых горожан и говорил, говорил, говорил… Крохотная группка последователей Владыки, созданная одним из принявших новую веру работников посольства в Старом Гиварте, жаждала вестей от единомышленников. Любые новости из священной земли, первой принявшей власть Владыки, были для них глотком свежего воздуха в духоте собственного невежества, прохладным бризом в жаркий день, единственной возможностью приобщиться к истинной славе живого божества. Несколько лет они просто собирались здесь, общались, пересказывали друг другу новости из Сардуора, спорили и… верили, слепо верили в то, что о них не забыли и на остров все же прибудет эмиссар от медленно растущего храма Владыки.

И вот дождались! Первосвященник Гарук лично направил в Семь Башен проповедника Сяо Гуна, чтобы тот, ведомый верой в душе и опираясь на силу Священного Ока, указал им их путь. Как они могли упустить свой шанс узреть свет Владыки?! Вот и не отпускали они ханьца, окольными путями попавшего в островную республику, требуя от него все новых и новых откровений.

– Итак, записывайте: «Моя вера тверда, и нет в сердце страха…» – принялся диктовать одну из утвержденных храмом и орденом литаний Сяо Гун.

Везти списки священных текстов он не стал, опасаясь обыска на таможне, а потому теперь восстанавливал их по памяти. Строчка за строчкой, стих за стихом, словно бусы нанизывая на нить, Сяо Гун раскрывал перед неофитами историю становления человека Владыкой… Где надо пускаясь в пространные объяснения, а где не чураясь простейших гипнотических чар. Когда он покинет Нолд, именно им предстоит нести свет новой веры среди островитян, и в их понимании догматов не должно было быть слабых мест.

Так продолжалось до поздней ночи. Лишь когда последователи Владыки разошлись по домам и Сяо Гун остался наедине с трактирщиком и Ларетом – тем самым слугой из посольства, который и принес семена новой веры на землю магов, – лишь тогда он смог приступить к исполнению второй своей миссии. Миссии, порученной ему самим Чиро Кунише.

– Ларет, ты понимаешь, что служение храму требует не только духовного рвения, но и готовности жертвовать во имя Владыки? – спросил Сяо Гун, подкрепляя свои слова легким, почти незаметным внушением.

Ларет с готовностью кивнул, а в глазах трактирщика мелькнуло нечто похожее на зависть. Для жаждущих свершений неофитов подобное поручение смотрелось лучше иной награды.

– Приказывай, гос…

– Владыке интересен Паффер Луганз, бывший посол Нолда в Западном Кайене. Ты знаешь, как его найти? – перебил его Сяо Гун. И, едва дождавшись торопливого кивка, продолжил: – Передать пакет сможешь?

На лице Ларета появились признаки мучительной борьбы. Чувствовалось, что он бы и рад помочь, но как это сделать, не представляет.

– Господин… я всего лишь слуга, и меня просто не пустят на порог дома мага, – наконец пробормотал Ларет.

Сяо Гун поощрительно покивал и протянул ему деревянный жетон.

– С этим я уверен, что пустят, – пообещал он. – Вряд ли Луганз откажется признать знак, который собственноручно передал Владыке…

Ларет дрожащей рукой принял жетон и поднял глаза на Сяо Гуна.

– И что я должен буду сказать уважаемому магу?

– Что посланник императора Сардуора просит его об аудиенции, – не сумев скрыть горделивую нотку в голосе сообщил Сяо Гун.

Вряд ли бывший посол рискнет отказаться от встречи – слишком жаден и слишком труслив. Чтобы утолить его жажду золота, Сяо Гун привез с собой несколько сладкозвучно позвякивающих кошельков, ну а чтобы укрепить в страхе… для этого достаточно назвать имя Владыки. Игнорировать Врага Светлых эльфов – продолжающего жить и здравствовать несмотря на все их старания – и высшего мага не рискнет и птица более высокого полета, чем «крохобор» из Нолда.

Если же все-таки отправившие его сюда люди ошиблись и Паффер сдаст незваного визитера Безликим… что ж, на этот случай у Гуна под сердцем пряталось крохотное плетение. Если вдруг что, то врагам не достанется даже его тела. И все ниточки, ведущие к Владыке, будут оборваны. В жизни или в смерти, но Сяо Гун не подведет своего господина. Этому он учил как проповедник и по этому же принципу жил сам.

И губы ханьца сами собой растянулись в пугающей улыбке.

Вот уже который час Рошаг с мрачным видом наблюдал за мечущимся по своей пещере Ловчим и едва ли не скрежетал зубами от злости. Вот куда, куда делся привычный и понятный Бестелесный дух, чей разум поглотила одна лишь жажда мести?! Такой кровожадный, предсказуемый и управляемый… Все ушло. Теперь приходилось иметь дело со странным существом, которое совершенно перестало ассоциировать себя с Ловчим, но и не определилось с тем, кем же оно являлось теперь. И оттого было абсолютно не способно ни к какой осмысленной деятельности. Порой Рошагу начинало казаться, что в дурном духе проявляются черты холодной и властной самки дракона-лога, как вдруг ощущение пропадало, и он снова видел безумного жителя эфира.

Раньше он думал, что для укрепления и развития своего бестелесного союзника ему потребуется слить его сущность с еще несколькими Ловчими, но теперь считал иначе. Здесь скорее нужны странные артефакты, за которыми змееноги уже открыли охоту, чем Сила древних обитателей Астрала.

От наблюдения за генералом своей армии Рошага