— Так мы возвратимся?
Артур внимательно посмотрел на оперативницу. Она, конечно, хорошо подготовлена, однако, ещё очень молода и неопытна. Кроме того, она душой и телом принадлежит Виктору Жоллу, чего совершенно не скрывает. А значит, является его глазами и ушами в этом их путешествии. А начальник лаборатории, как ни крути, хотя, скорее всего, и не убивал Саймана, но в деле с изменением истории остаётся одним из подозреваемых. Можно ли при таком раскладе ей доверять?
С другой стороны, думал он, все свои наблюдения она сможет доложить Жоллу только по возвращении. И вернись они теперь, не известно ещё, как тот поступит. Он может перекрыть для Артура доступ к порталу, запереть в лаборатории и завалить отчётами. Но, пока они здесь, для него они недосягаемы и, фактически, предоставлены сами себе на целый месяц. За неимением связи со своим патроном, неопытная Селена, вынуждена будет слушать Артура, и помогать ему во всём. А когда он выяснит всё, что возможно о махинациях с временными потоками, то тогда пусть докладывает, ибо Жолл уже ничем помешать ему станет не в состоянии. Да будет так.
— Давай оттащим тело в кусты, — решительно скомандовал он, — нам не нужно, чтобы его быстро обнаружили.
Глава десятая
Постоялый двор спал. Припозднившимся путникам пришлось довольно долго стучаться в массивную дубовую дверь, отделявшую их от теплого уюта и сытного, хотя и сильно запоздалого ужина. Наконец, раздался звук отпираемого засова и, угрожающе скрипя всеми своими несмазанными петлями, дверь приоткрылась. Приоткрылась ровно на столько, чтобы ночные гости могли хорошенько разглядеть кованый ствол древнего мушкета, направленный на них. Орудие было огромным, но теряло большую часть своей грозности на фоне своего невероятных размеров владельца. Очень высокий и очень толстый мужчина, босой, в ночной рубахе, наспех заправленной в засаленные порты, с нескрываемым недовольством разглядывал парочку нарушителей его заслуженного после дневных забот отдыха.
Не найдя пока ничего опасного в этих двух прилично одетых и безоружных, на первый взгляд, людях, но, всё же, не теряя бдительности, толстяк поинтересовался:
— Кто такие?
Его голос оказался не менее великим, чем его тело. Он, казалось, зарождался где-то внутри необъятного живота и, набирая по пути мощь, поднимался к горлу, пока не находил выхода через рот, используя язык трамплином. И это, судя по всему, здоровяк ещё старался не шуметь.
— Чего надо?
Артур, как можно аккуратнее и незаметнее постарался оттереть в сторону Селену, которая при виде оружия вся напряглась и мгновенно оказалась между ним и мушкетом. Вспоминая пострадавших техников, он вполне допускал, что его телохранитель может вновь не сдержать свою натренированную реакцию.
— Доброй ночи, милейший хозяин, — как можно более ласковым голосом произнёс он. — У нас случилась досадная неприятность милях в пяти отсюда — сломался наш экипаж. Когда кучер понял, что поломку не исправить быстро да, к тому же, стемнело, мы отправились пешком, рассчитывая найти у вас ночлег и еду. Вы ведь хозяин этой гостиницы?
Толстяк с сомнением ещё раз оглядел странную парочку: крепкий усатый господин и стройный юноша с мягкими чертами лица, но жёстким взглядом больших карих глаз. Однако, возведение этого дешёвого клоповника в ранг гостиницы, его заметно смягчило и расположило к нежданным гостям. Он опустил мушкет, но, прежде чем освободить проход, всё же поинтересовался:
— Там деревня неподалёку. Охота вам было в потёмках сюда топать. Чего в деревне не заночевали?
— Ну, вы же знаете этих крестьян, — с лёгким презрением в голосе ответил Артур, сделав рукой неопределённый жест, — с наступлением темноты они запираются в своих домах, как в крепостях при осаде. Никакими посулами их не заставить высунуть нос наружу до самого рассвета.
— Ваша правда, — согласился хозяин, переместив свою тушу на два шага в сторону, освободив таким образом проход, и жестом пригласил путешественников войти. — Но не стоит их за это винить. Времена нынче неспокойные настали. По окрестностям разбойники расплодились, да шайки дезертиров бродят. И как только вы не побоялись сами-то среди ночи без экипажа да невооружённые такой путь проделать? — Он с сомнением покачал головой на жирной красной шее.
— А что делать? Не ночевать же в чистом поле! — Резонно заметил Артур.
— И то верно, — согласился корчмарь.
— И потом, карета скорее бы привлекла внимание лихих людей. А так мы без лишнего шума прошагали вдоль самой опушки.
— Ну, и, слава богу, что добрались, — подытожил хозяин, широким жестом приглашая их в общий зал, уставленный грубыми, но крепкими столами и лавками, поверхность которых покрывали свежие и старые пятна от пролитого вина и жирной пищи. — Как называть мне моих гостей? — Поинтересовался он.
Селена уже открыла было рот, чтобы сообщить вымышленные имена, которые составляли часть их «легенды», но Артур опередил её. Их выдуманная история готовилась для погибшего гида. А уж он сам должен был решить, под каким соусом подать их местному обществу. Поэтому он решил сохранить её на будущие, а пока придать их появлению дополнительный налёт таинственности.
— Мы путешествуем инкогнито, — понизив голос, доверительно сообщил он толстяку, — поэтому зовите меня просто — господин Жак, а моего брата — Поль.
Хозяин понимающе закивал, снова бросив любопытный взгляд на молодого спутника усатого господина.
— А меня звать — мэтр Гастон, — представился он. — Присаживайтесь, сейчас растолкаю поварёнка, и он вас чем-нибудь покормит. Не взыщите, господин Жак, плита уже остыла.
Артур сделал жест, призванный показать, что они всё понимают и на горячую пищу ни сколько не рассчитывают.
— Однако, — подмигнул гостям мэтр Гастон, — хлеб, лук и сыр с добрым вином у меня всегда найдутся! Голодными вам спать не придётся.
Он, переваливаясь на слоновьих ногах, протопал за стойку и кого-то там пнул. В ответ раздался сдавленный вопль и несколько ругательств, произнесённых сонным голосом.
— Давай, давай, просыпайся, чёртов лентяй, — пророкотал хозяин. — У нас гости, и они голодны.
— Какие ещё гости? Ночь на дворе, — жалобно проскулил некто скрытый пока от глаз путников. — Целый день ни минуты отдыха, так и теперь поспать не даёте!
— Вставай, тебе
