Идя от настоящего к прошлому, она вскоре уловила его удивление в тот момент, когда он прочитал телеграмму. Значит, он не солгал: ему действительно была неизвестна судьба украденных писем.
Офелия ушла еще глубже по времени, и телеграмма привела ее от Торна к одному незнакомцу, а от него – к другому. Но это были почтовые работники, занятые мелкими повседневными делами. Им было холодно, у них болели ноги, они мечтали о прибавке к жалованью, но ни один из них не проявил ни малейшего интереса к посланию с адресом интендантства. Офелия остановилась на руках телеграфиста, записавшего по буквам полученные звуковые сигналы.
– А где находится телеграфная станция? – спросила она.
– В Небограде, рядом с ангарами дирижаблей.
– И откуда там получают сигналы?
– Телеграммы с других ковчегов приходят на Северный Ветер, – ответил он. – Это крошечный межсемейный ковчег, принимающий воздушные и почтовые сообщения.
– Я думаю, телеграмма подлинная, – заключила Офелия, надев перчатки. – И еще я думаю, что вы тут ни при чем. Извините, что усомнилась в вас.
Удивленный Торн поднял глаза от бумаг, которые перебирал у себя на столе. К такой любезности он явно не привык: застыл, как статуя, и даже не нашелся с ответом. Светлые волосы, которые он всегда тщательно зачесывал назад, теперь падали ему на лоб, скрывая шрам на брови.
– Но пропажа писем остается загадкой, – добавила Офелия, смущенная его молчанием. – Ясно одно: мое присутствие на Полюсе уже перестало быть тайной. Что вы думаете об этом?
– Мы по-прежнему ничего не знаем о похитителе и его мотивах, – сказал наконец Торн. – И, следовательно, пока не станем менять нашу стратегию. Вам и дальше придется играть роль немого лакея в Лунном Свете, но теперь одна из наших служанок будет изображать вас в замке моей тетушки.
С этими словами он отвинтил стекло лампы и, не спросив разрешения у невесты, сжег телеграмму.
Офелия сняла очки, чтобы помассировать горящие веки. Чтение усугубило ее головную боль. Она коснулась лишь поверхностного слоя мыслей Торна, но от их бешеного темпа ей стало нехорошо. И как он всегда живет в таком напряжении?
– Этот маскарад становится нелепым, – прошептала девушка. – Разве так важно, обнаружат меня здесь до или после свадьбы? Ни то ни другое не избавит меня от семейных раздоров, гнусных оскорблений и интриг. В общем, я думаю, что пора перестать изощряться в хитростях и скрывать мое присутствие. Пусть будет что будет, – заключила она.
И решительным жестом надела очки. При этом ее локоть задел чернильницу, та опрокинулась, и чернила залили лакированную поверхность стола. Торн вскочил и торопливо убрал документы подальше от черной лужи, пока Офелия обшаривала карманы ливреи в поисках носовых платков.
– Извините, пожалуйста, – пробормотала она, вытирая чернила, и тут заметила, что ухитрилась вымазать и рукава плаща Торна. – Я отнесу его в чистку, – пообещала она, сконфуженная вконец.
Торн стоял с бумагами в руках, молча наблюдая за ней. Подняв голову, Офелия с удивлением констатировала, что в его взгляде нет ни намека на гнев. Он казался скорее растерянным и тут же отвел глаза, как будто был виноват больше, чем сама девушка.
– Вы ошибаетесь, – пробормотал он, складывая бумаги в ящик секретера. – После свадьбы наше положение, если все пойдет по плану, коренным образом изменится.
– Почему?
– Вы уже довольно долго живете у Арчибальда и, вероятно, больше узнали об особенностях его семьи.
– Да, о некоторых из них. Мне следует знать еще что-то?
– Вам приходилось слышать о церемонии Дара?
– Нет.
Торн разочарованно покривился: он предпочел бы утвердительный ответ. Стоя у секретера, он начал перебирать бухгалтерские книги, словно избегал смотреть на девушку.
– На каждой свадьбе обязательно присутствует один из членов Паутины, – мрачно объяснил Торн. – Наложением рук он создает между супругами нить, которая позволяет «связать их воедино».
– Что вы хотите этим сказать? – пролепетала Офелия, бросив вытирать стол.
Торн нетерпеливо пожал плечами:
– Что скоро вы станете частью меня, а я – частью вас.
Офелия содрогнулась под длинным черным плащом.
– Я не уверена, что правильно поняла, – прошептала она. – Значит ли это, что я подарю вам часть своих способностей, а вы мне – часть вашей… воинственности?
Торн, уткнувшийся в счетную книгу, откашлялся и пробормотал в ответ:
– По крайней мере, такой брак имеет одно преимущество: он сделает вас сильнее. Чем это плохо? Вы должны быть довольны.
Для Офелии его слова прозвучали насмешкой. Бросив на стол испачканный платок, она подошла к секретеру и рукой в перчатке решительно прикрыла страницу книги, которую изучал Торн. Он пронзил ее своими стальными глазами, но она храбро выдержала его взгляд.
– И когда же вы намеревались рассказать мне о церемонии Дара?
– В свое время, – буркнул он.
Торну явно было не по себе, но Офелию его замешательство разозлило еще сильнее. Он держался как-то непривычно, и это действовало ей на нервы.
– Значит, вы так мало доверяете мне? – продолжала она с возмущением. – А ведь я, по-моему, уже не раз доказала вам свои добрые намерения!
Офелия знала, что ее хриплый голос звучит жалко, однако упрек застал Торна врасплох. От удивления его лицо неожиданно смягчилось.
– Да, я понимаю, вы приложили много усилий, – сказал он.
– Боюсь, одних усилий будет мало, – тихо ответила Офелия. – Я слишком неуклюжа. Не надейтесь, что сможете привить мне воинственные обычаи Драконов.
Но тут девушку одолел кашель, и она убрала руку с книги. Торн долго смотрел на чернильный отпечаток маленькой ладони, оставленный на странице, словно не решаясь заговорить. Потом отрывисто сказал:
– Я научу вас.
Произнося эти три слова, он выглядел таким же смущенным, как Офелия, услышавшая их.
«Нет, – подумала она, – только не это! Он не имеет права…»
Но вслух упрекнула его, пряча глаза:
– Если так, то вы впервые дадите себе труд просветить меня.
Торн совсем растерялся. Он открыл было рот, чтобы ответить, но ему помешал новый телефонный звонок. Торн снял трубку и рявкнул в нее:
– Слушаю!.. В три часа? Хорошо. Да, буду, спокойной ночи.
Пока он клал на место трубку, Офелия еще раз провела уже бесполезным платком по огромному чернильному пятну, впитавшемуся в столешницу.
– Мне пора возвращаться. Я могу воспользоваться зеркалом на двери вашей гардеробной?
Держа под мышкой ливрею, она указала на отодвинутую дверь. Нужно было уходить.
Но в глубине души она знала, что уже слишком поздно.
Подходя к гардеробной, Офелия увидела краем глаза высокую фигуру Торна, который шел за ней следом. Его лицо было мрачно, глаза метали молнии. Ему явно не понравился конец их разговора.
– Вы еще придете? – угрюмо спросил он.
– Почему вы спрашиваете?
Вопрос Офелии прозвучал довольно враждебно. Жених подошел к ней совсем близко и остановился у нее за спиной. В зеркале гардеробной она увидела его отражение. Торн нахмурился так сильно, что шрам у него на брови съехал к переносице.
– Благодаря вашей способности проходить сквозь зеркала вы могли бы держать меня в курсе того, что происходит в Лунном Свете. И потом, – добавил он, понизив голос и внезапно проявив пристальный интерес к своим туфлям, – мне кажется, я… начинаю привыкать к вам…
Он произнес последнюю фразу ровным, бесстрастным тоном бухгалтера, но Офелия, услышав ее, похолодела. Голова у нее пошла кругом, в глазах помутилось.
«Он не имеет права!..»
– Во время приема посетителей я буду запирать гардеробную, – продолжал Торн. – Но когда дверь будет открыта, вы можете спокойно входить сюда в любое время дня и ночи.
Офелия погрузила палец в зеркало, как будто это была густая
