Шевалье? Лакеям запрещалось смотреть на знатных особ, но Офелия не устояла перед искушением взглянуть на человека, сидевшего напротив. Велико же было ее изумление, когда она увидела золотистые кудряшки, пухлые щечки и круглые очки. Партнеру Беренильды было на вид не больше десяти лет, его туфельки едва касались пола. Он с трагической гримасой грыз ногти. Что этот ребенок делал здесь в такое время?

– Шах королю, – предупредила его Беренильда.

Шевалье зевнул во весь рот и небрежно опрокинул фигуру.

– Вот если бы моим воспитателем был господин Торн, – невнятно пробурчал он, – я бы играл в шахматы намного лучше.

– Ну-ну, шевалье, я ведь нашла вам лучшего наставника. И уверяю вас, прогресс налицо. Да и, честно говоря, ни одному ребенку в мире я не пожелала бы такого учителя, как мой племянник.

Шевалье обмакнул бисквит в стакан молока и начал жевать, обсыпая крошками свои нарядные бархатные штаны.

– Прошу простить, мадам, вы абсолютно правы. Я и так должен благодарить вас за все, что вы для меня делаете.

– Вам хорошо живется у вашего дяди?

– Да, мадам. Он немного глуховат, но я прекрасно поладил с его собаками.

Офелия вздрогнула, заметив, что шевалье разглядывает ее сквозь очки с толстыми линзами. Его веки по самые брови были покрыты татуировкой Миражей.

– Вы, кажется, состоите на службе у госпожи Беренильды? И работаете в замке? Вам понравилась моя комната? Правда, красивая?

Офелия удивленно заморгала. Значит, та детская принадлежала ему? Любопытство шевалье помогло ей хотя бы в одном: Беренильда сделала вид, будто подавляет зевок.

– Благоволите извинить меня, шевалье, но время уже позднее. Я вдоволь натанцевалась и наигралась!

Беренильда встала и пошатнулась. Офелия поспешно подставила ей плечо. Глаза ее хозяйки, обычно такие ясные, сейчас помутнели от усталости. Красавица весь вечер пила и курила сверх меры, хотя это и было преступным легкомыслием, особенно в ее положении. Офелия поняла, что пора брать дело в свои руки. Беренильда тяжело налегала на ее плечо, и девушке понадобилось собрать все силы, чтобы провести ее через игорный зал и коридоры к золоченой решетке лифта.

– Добрый вечер, мадам! – приветливо сказал грум, кланяясь Беренильде.

– В мои покои, – приказала она.

– Слушаюсь, мадам.

И он поднял их на верхний этаж Лунного Света. По дороге к апартаментам посла Офелия до скрипа сжимала зубы. Беренильда тяжело повисла на ее плече, вонзив в него ногти, острые как ножи. Один ее высоченный парик, наверно, весил несколько килограммов.

Наконец они вошли в переднюю, где по-прежнему мурлыкал проигрыватель, а затем в комнату, отведенную Беренильде. Горничные уже распаковали чемоданы и разложили вещи по местам. Офелия усадила Беренильду в кресло и, помня об оставленной в игорном зале тетушке Розелине, начала обследовать аптечку. В туалетной комнате любой аристократки должны были стоять нюхательные соли… Наконец она отыскала нужный флакон, открыла его и, когда едкий запах ударил ей в нос, тут же закрыла. Она нашла то, что требовалось.

Но Офелия чуть не выронила флакон, когда Беренильда схватила ее за руку.

– Тот мальчик, с которым вы меня видели… – хрипло сказала она. – Держитесь от него подальше, вам ясно?

Сейчас Офелии было ясно одно: тетушка Розелина находится внизу, одна и совершенно беспомощная. Она попыталась выдернуть руку, и Беренильда отпустила ее.

К счастью, одурманенная старушка так и не сдвинулась с места. Офелия сунула ей под нос флакон с нюхательной солью, которая подействовала как пощечина.

– Вонючая мочалка и грязные носки! – пробормотала Розелина, оттолкнув флакон.

Офелия состроила испуганную гримасу, чтобы заставить тетку замолчать. Если она сейчас начнет ругаться, да еще с акцентом Анимы, их инкогнито придет конец. Увидев бледную мордашку Мима, склонившегося над ней, тетушка слегка пришла в себя и обвела растерянным взглядом картежников и бильярдистов.

– А где же Бе… мадам?

Вместо ответа Офелия протянула ей руку. Они потихоньку выбрались из зала, поднялись наверх и вошли к Беренильде. Та уже успела избавиться от своего парика и теперь лежала в постели, прижав к уху телефонную трубку из слоновой кости на длинном проводе.

– Мои служанки вернулись, – сообщила она невидимому собеседнику, – теперь ты спокоен? Сегодняшний прием прошел без сучка без задоринки.

Тетушка Розелина, которая только что нашла свой веер, с оскорбленной миной начала им обмахиваться. По всей видимости, у нее было совершенно иное мнение о проведенном вечере.

– Не беспокойся, я воспользуюсь ключом, – продолжала Беренильда. – Нет-нет, я сама тебе позвоню. До свидания.

И она отдала Офелии трубку, сказав ей с ноткой сарказма:

– Наш мальчик стал удивительно заботливым.

Офелия повесила трубку сердитым движением, которого сама от себя не ожидала. «Ваша судьба крайне важна для меня», – прекрасно сказано, достойно всяческой похвалы! Беренильда и Арчибальд вели себя бездумно и легкомысленно, как избалованные дети, и Торн прекрасно это знал. Так разве человек, который сознательно бросает невесту в гнездо разврата, имеет право утверждать, что он о ней заботится?!

– Закройте дверь, – приказала Беренильда, не вставая с кровати.

Она сняла с шеи цепочку с ключом, которую вручил ей Арчибальд, и протянула Офелии. При первом же повороте ключа в комнате воцарилось безмолвие. Да и в передней, где из проигрывателя лилась гнусавая музыка, стало совершенно тихо.

– А теперь можно говорить свободно, – объявила Беренильда с усталым вздохом. – Пока этот ключ в замке, мы ограждены от чужих ушей. Комнаты Лунного Света – самые надежные на Полюсе, – продолжала она. – Один поворот ключа отрезает нас от внешнего мира так прочно, будто нас вообще здесь нет, понимаете? Вы можете кричать во все горло – вас не услышат даже из соседней комнаты, даже приложив ухо к двери.

– Не могу сказать, что вы меня убедили, – прошипела тетушка Розелина.

– Мы закроемся только на время отдыха, – устало ответила Беренильда. – И ради бога, погасите свет!

С этими словами она откинулась на подушку и с болезненной гримасой начала массировать виски. Ее чудесные волосы свалялись под париком, а лицо, обычно гладкое и нежное, приняло нездоровый восковой оттенок.

Тетушка Розелина притушила свет в комнате и вздрогнула, встретив незнакомый взгляд Мима.

– Никак не привыкну к этому дурацкому маскараду! Неужели ты не можешь быть самой собой, пока мы тут, вместе?

– Напрасная трата времени, – вмешалась Беренильда. – Офелия будет спать не здесь. Ночью с хозяйкой имеют право находиться лишь компаньонки да кормилицы.

Лицо тетушки Розелины, желтое от природы, приняло бледно-синеватый оттенок.

– А куда же она пойдет в таком случае? Хочу вам напомнить, что я обязана печься о моей крестнице, а не о вас!

– Да у меня есть комната, связанная с вашей, – поспешила успокоить ее Офелия, показав свой ключ. – Я буду тут… неподалеку.

На самом деле она очень надеялась, что тетка никогда не заглянет на Банную улицу.

– А где же мама? – с тревогой спросила Беренильда, только сейчас заметив отсутствие старой дамы.

– В библиотеке, – сказала Офелия. – И, по-моему, она там совсем не скучает.

– Вы ведь скоро сходите за ней, дитя мое? А вы, мадам Розелина, приготовьте-ка нам чай.

К спальне Беренильды примыкала маленькая кухонька. Пока тетушка Розелина зажигала газовую плиту, Офелия достала чашки, и ей удалось разбить всего одну.

– А почему я должна держаться подальше от шевалье? – спросила она, разыскивая в шкафчике сахарницу.

Беренильда, распростертая на кровати, отерла потный лоб кружевным платочком. Офелия подумала: если она не заболеет после всего, что выпила и выкурила, это будет чудом.

– Ни вы, ни мадам Розелина не должны и близко к нему подходить, – вздохнула красавица. – Он опаснейший иллюзионист, и вы заранее обречены на поражение в его игре, милое мое дитя.

– Но ваша шахматная партия представляла собой такую идиллическую картину! – удивилась Офелия, попутно подбирая с пола