Последние слова Беренильда сопроводила выразительным взглядом, направленным на фигурку Мима, еле видную из-за груды чемоданов. Офелия пришла в уныние. В ее представлениях слуги разительно отличались от господ и были чистосердечными и добрыми, как, например, Писташ. Мысль о том, что их тоже нужно остерегаться, путала все ее планы.

Беренильда помогла матери спуститься с горбатого мостика, и Офелия последовала за ними. Она не сразу заметила, что пейзаж на другом берегу канала совсем не похож на прежний, с фиалковым газоном. Теперь они шли через рощицу плакучих ив. В воздухе трепетали тихие звуки вальса. Подняв голову, Офелия увидела сквозь листву, совсем близко, замок Арчибальда, возносивший свои белые башенки в ночной небосклон. Неужели маленький мостик перенес их на другой конец имения? Офелия долго ломала голову над этой загадкой, но так и не поняла, каким образом иллюзии могут играть законами пространства.

В саду танцевали нарядные пары. Чем ближе Беренильда и ее свита подходили к замку, тем гуще становилась толпа – настоящее море париков и шелка. Висевшая в небе искусственная луна сияла ярко, как перламутровое солнце, а искусственные звезды напоминали праздничный фейерверк. Что же до самого замка, он был достоин называться волшебным обиталищем фей. Дом Беренильды казался в сравнении с ним жалкой деревенской хижиной.

Но Офелия недолго наслаждалась очарованием пейзажа. Танцоры останавливались по мере того, как Беренильда проходила мимо них, спокойная, будто озеро в ясную погоду. Все они приветствовали фаворитку льстивыми улыбками и любезными словами, однако их взгляды были холоднее льда. Особенно это относилось к дамам, которые под прикрытием вееров перешептывались, глазами указывая друг дружке на живот Беренильды. От них исходила такая ядовитая злоба, что у Офелии сжалось сердце.

– Беренильда, или Искусство пленять! – прозвучал звонкий возглас, перекрывший музыку и веселые смешки.

Офелия съежилась за своей тележкой. Им навстречу бодрой поступью шел Арчибальд, с помятым цилиндром в одной руке и старенькой тросточкой в другой. За ним следом поспешал целый выводок прелестных молоденьких девушек, хрупких, белокурых, в белых воздушных платьях.

При виде хозяина слуги, находившиеся в саду, низко поклонились. Офелия последовала их примеру.

Беренильда протянула Арчибальду руку для поцелуя, потом заключила в объятия всех девушек по очереди, так сердечно, словно они были ее родными дочерьми.

– Пасьенция! Мелодина! Грациэлла! Клермонда! Фелиция! Гурманда! А, вот и моя милая Дульчинетта! – воскликнула она, обняв самую младшую. – Боже, как мне вас не хватало!

Офелия исподтишка разглядывала девушек. Судя по внешнему сходству, это были сестры, семь сестер, и каждая носила между бровями знак Паутины. На объятия и поцелуи Беренильды девушки отвечали с нежностью куда более искренней, чем ее собственная. В их прекрасных чистых глазах сияло неподдельное восхищение.

– Я вижу, вы прибыли с небольшим эскортом, – заметил Арчибальд.

Он галантно поцеловал руку бабушке, зардевшейся от удовольствия, потом обратил смеющийся взгляд на тетушку Розелину. Ее чопорный вид, холодный взгляд и черное платье выглядели неуместными среди ярких красок бала. Но, возможно, именно это Арчибальд и находил пикантным.

– Моя компаньонка, – небрежно представила старушку Беренильда. – Я ее выбрала не столько за удовольствие с ней беседовать, сколько в качестве опытной акушерки.

Тетушка Розелина судорожно сжала губы и смолчала, ограничившись учтивым наклоном головы.

Когда Арчибальд направился к багажной тележке, Офелия заставила себя стоять смирно и не отворачиваться. Как нарочно, именно в эту минуту у нее снова зачесались лодыжки под тесными штанинами. Она испугалась, что посол обратит внимание и на Мима, но он только похлопал рукой по чемоданам:

– Ваши вещи доставят в мои апартаменты. Чувствуйте себя как дома!

К Арчибальду подошел Густав с ларчиком в руках. Мажордом поднял крышку, и посол достал из ларца изящную серебряную цепочку, на которой висел очаровательный ключик, украшенный драгоценными камнями. Беренильда грациозно склонила голову, чтобы Арчибальд смог надеть цепочку ей на шею. Собравшиеся приветствовали аплодисментами эту странную церемонию.

– А не потанцевать ли нам немного? – предложил Арчибальд, подмигнув Беренильде. – В конце концов, бал-то устроен в вашу честь!

– Мне не следует увлекаться танцами, – ответила она, многозначительно приложив руку к животу.

– О, всего один-два тура. И я разрешаю вам наступать мне на ноги!

Офелию восхитила ловкость, с которой они уединились в толпе гостей. Ей казалось, что под их легкомысленной, почти детской манерой разговора скрывается нечто более серьезное. Арчибальд вовсе не был таким преданным рыцарем, каким хотел выглядеть. Беренильда это знала, и Арчибальд знал, что она это знает. Тогда чего же каждый из них ждал от другого? Действительно ли они слепо повиновались Фаруку или хотели извлечь из ситуации наибольшую выгоду для себя?

Офелия вновь и вновь задавалась этим вопросом, но ее сердце теперь билось спокойнее: Арчибальд не удостоил Мима ни единым взглядом! Правда, девушка и раньше была уверена, что ее трудно узнать в таком обличье, но это первое, успешно пройденное испытание принесло ей огромное облегчение.

Ренар

Теперь начиналось второе испытание Офелии в качестве лакея.

Что ей делать с чемоданами хозяйки? Беренильда ушла танцевать, не дав ей никаких указаний. Бабушка и Розелина затерялись в толпе гостей. И Офелия осталась в одиночестве, под искусственными звездами и плакучими ивами, со своей багажной тележкой. Арчибальд сказал, что разместит Беренильду в своих апартаментах, но Офелия не могла войти в замок как к себе домой. Да и где они, эти апартаменты? Вот оно, неудобство немоты: никого нельзя расспросить.

Она бросала умоляющие взгляды на слуг, разносивших прохладительные напитки по всему саду, но те равнодушно отворачивались от нее.

– Эй, ты!

Один из лакеев, в такой же ливрее, как у Офелии, бодрым шагом направился к ней. Это был высокий здоровяк с такими рыжими волосами, что казалось, на голове у него пылает костер.

– Ну, ты чего тут бездельничаешь? Стоит хозяевам отвернуться, как слуги сачкуют!

Он поднял руку, широкую, как лопата, и Офелия зажмурилась. Ей показалось, что сейчас он влепит ей затрещину. Но вместо этого он дружески похлопал ее по спине:

– Я вижу, мы с тобой поладим. Меня зовут Ренар, и я король сачков. А ты, небось, тут впервые? Забился в угол, такой потерянный, что мне тебя жалко стало. Давай, иди за мной, паренек!

Он взялся за нагруженную тележку и повез ее перед собой легко, как детскую колясочку.

– На самом деле мое имя Рено, – весело продолжал он, – но все зовут меня Ренаром[11]. Я служу бабушке нашего хозяина. А вот ты, юный счастливчик, лакей госпожи Беренильды! Эх, чего бы я ни отдал, чтобы состоять при такой женщине…

Он смачно поцеловал кончики пальцев и ухмыльнулся, обнажив острые белые зубы. Идя следом за ним по аллее, ведущей к замку, Офелия зачарованно разглядывала своего жизнерадостного спасителя. Ренар напоминал ей гудящее пламя в камине. На вид ему было лет сорок, но из него фонтаном била юношеская энергия.

Наконец он удивленно посмотрел на Офелию. Глаза у него оказались ярко-зеленые, как изумруды.

– Эй, а ты не очень-то болтлив, приятель! Это я тебя напугал или ты всегда такой робкий?

Девушка очертила крестик на губах и беспомощно развела руками.

– Стало быть, ты немой? – ухмыльнулся Ренар. – Ай да Беренильда, умеет окружать себя надежными слугами! Надеюсь, ты хотя бы не глухой? Ты меня-то понимаешь?

Офелия кивнула. Ренар говорил с резким акцентом, но все же более разборчиво, чем ее горничная Писташ.

Ренар повернул тележку в сторону, на узкую мощеную дорожку, огибавшую замок и сад. Пройдя под каменной аркой, они очутились на широком заднем дворе. Фонарей здесь