Офелии пришлось признать, что об этом она не подумала. Если уж выбирать между Фрейей и Арчибальдом, то она все-таки предпочитала посла.
– Неужели мне вечно суждено жить при вашей тетушке? – с горечью спросила она.
Торн вынул свои часы и задержал взгляд на циферблате. Часы тикали так долго, что Офелия успела насчитать много секунд.
– Я слишком занят, чтобы самому охранять вас достойным образом.
Он достал из кармана блокнотик в серебряной обложке и что-то быстро набросал в нем карандашом.
– Вот адрес интендантства. Запомните его хорошенько. Если вам понадобится помощь, приходите ко мне, только постарайтесь остаться незамеченной.
Офелия взглянула на листочек. Это было очень любезно со стороны Торна, но не решало ее главную проблему.
– А господин Арчибальд не сможет установить, кто я, если мне предстоит жить рядом с ним несколько месяцев?
Глаза Торна превратились в две узкие щелки.
– Вряд ли он догадается. Но не доверяйте его сладким улыбочкам, это очень опасный человек. Если он узнает, кто вы на самом деле, то сочтет своим долгом обольстить вас, лишь бы унизить меня.
Офелия откинула назад свои пышные волосы. Не обнаружить себя… От нее потребуется незаурядный актерский талант.
– Вдобавок, кроме самого Арчибальда, вы должны остерегаться всех членов его семьи. Эти люди тесно связаны между собой. То, что видит один, видят все. То, что слышит один, слышат все. То, что знает один, знают все. Поэтому их прозвали Паутиной. Этот знак вытатуирован у них между бровями.
Офелии вспомнились последние слова Арчибальда, и воспоминание поразило ее, как удар током: «Передайте вашей родственнице, чтобы она не рассказывала все, что у нее на уме, тем, кто носит такой знак. В один прекрасный день это может обернуться против нее». Значит, той ночью все родственники Арчибальда стали свидетелями их встречи? И теперь они знают ее в лицо.
Офелия поняла, что положение безвыходное. Ей больше нельзя обманывать Торна и Беренильду, она должна рассказать им всю правду.
– Послушайте… – начала она жалобно.
Но Торн расценил ее смущение как страх.
– Вы, наверно, думаете, что я из безразличия бросаю вас на растерзание львам, – глухо сказал он. – Я, конечно, не умею красиво выражаться, но поверьте, ваша судьба крайне важна для меня. И если вас кто-то оскорбит за моей спиной, он дорого заплатит за свой поступок.
С этими словами Торн защелкнул крышку часов и вышел так же стремительно, как появился. Офелия осталась наедине со своей неспокойной совестью.
Она начала стучать в дверь, требуя, чтобы ее отвели к Беренильде, и твердя, что это очень важно.
– Хозяйка очень, очень, очень занята, – объяснила ей Писташ, приоткрыв дверь. – Потерпите немножко, я скоро вам отворю.
Вдали раздался звон колокольчика, и горничная воскликнула:
– Ой, надо бежать!
Когда два часа спустя в двери щелкнул ключ, Офелия воспрянула было духом. Но это оказалась тетушка Розелина, которую забыли в читальне и теперь привели наверх.
– Какая наглость! – кричала старушка, позеленев от ярости. – Эти люди постоянно запирают нас, будто мы воровки! И вообще, что тут у них стряслось? Внизу повсюду чемоданы! Неужели они покидают замок?
Офелия пересказала ей то, что сообщил Торн. Новости повергли тетушку Розелину в еще большее расстройство.
– То есть как?! Этот грубиян был здесь, с тобой наедине, без посторонних?! Он хотя бы вежливо с тобой обошелся?! А что за история со служанками, которых мы должны изображать бог знает где? И кто он такой, этот Арчимед?
Офелия подумала, не рассказать ли о своем обмане, но тут же поняла, что тетушка Розелина – неподходящая слушательница. Девушке и без того пришлось потрудиться, объясняя крестной, чего Торн и Беренильда ждут от них обеих.
После долгого разговора Офелия села в кресло, а тетушка Розелина стала расхаживать по комнате. За окном смеркалось. Офелия поджала ноги и положила подбородок на колени. Чем больше она раздумывала, тем сильнее корила себя за то, что сразу не рассказала все Торну. А теперь было уже слишком поздно.
«Подведем итоги, – думала она. – Драконы хотят избавиться от меня, потому что я выхожу замуж за их бастарда. Миражи смертельно ненавидят меня, потому что я выхожу замуж за Дракона. Арчибальд хочет меня обольстить, потому что это его позабавит и повредит Торну. Вдобавок я его обманула, а через него – всю Паутину. Моими союзниками остались только Беренильда и Торн, но я ухитрилась испортить отношения с первой и теперь, из-за своего обмана, наверняка испорчу их со вторым».
Офелия уткнулась лицом в колени. Новая жизнь оказалась чересчур сложной для нее. Девушку терзала тоска по прошлому.
Она вздрогнула, когда дверь комнаты отворилась.
– Госпожа Беренильда желает поговорить с мадемуазель, – объявил мажордом. – Не угодно ли мадемуазель пройти за мной?
Офелия вошла следом за ним в гостиную. Среди раскиданных шляпных картонок стояла Беренильда, сияющая, как звезда. Напудренная с головы до ног, она красовалась перед Офелией в корсете и белой нижней юбке, ничуть не стыдясь своей наготы.
– Ах, моя дорогая, мне давно уже нужно было с вами поговорить!
– Мне тоже, мадам, – ответила Офелия, набрав воздуха в грудь.
– Нет-нет, никаких «мадам»! Называйте меня по имени, или «тетушкой», или «мамочкой», если хотите! А теперь давайте поговорим откровенно.
И Беренильда грациозно повернулась боком.
– Вы не находите меня округлившейся?
– Округлившейся? – растерянно пролепетала Офелия. – О нет. Я только…
Беренильда театральным жестом заключила ее в объятия, осыпав пудрой.
– Я раскаиваюсь в своем ребяческом отношении к вам, милое мое дитя! Я придиралась к вам, точно капризная девчонка. Но теперь с этим покончено!
Щеки Беренильды рдели, глаза сияли от счастья. Влюбленная женщина – вот кем она сейчас была. Сам Фарук беспокоился о ней, и она торжествовала.
– Я полагаю, Торн уже объяснил вам, что случилось. Думаю, предложение Арчибальда – лучший шанс, какой только мог выпасть на нашу долю.
Беренильда уселась перед трюмо, где три зеркала отразили ее прекрасное лицо, и нажала на грушу флакона с духами, чтобы обрызгать ими корсаж. Офелия чихнула.
– Видите ли, – продолжала Беренильда, уже серьезнее, – жизнь, которую мы здесь вели, не очень-то весела. Придворным опасно сторониться общества, а уж если говорить совсем откровенно, моему племяннику будет невредно какое-то время пожить вдали от вас. Наш мальчик очень смягчился с тех пор, как разлучил вас с вашей семьей. Я нахожу, что он достиг взаимопонимания с вами, а это на него совсем непохоже. Я-то радовалась, что безраздельно царю в его сердце, но теперь, вынуждена признаться, слегка ревную его к вам!
Офелия почти не слушала ее, повторяя про себя признание, которое решила сделать сейчас: «Мадам, я уже встречалась с Арчибальдом…»
– Мадам, я…
– Забудем прошлое! – прервала ее Беренильда. – Теперь важно лишь то, что нам предстоит. Наконец-то я смогу посвятить вас в тонкости всех придворных интриг…
– Подождите, мадам, я…
– …Ибо вы, милая Офелия, станете частью моей свиты, – добавила Беренильда и громко позвала: «Мама!»
Бабушка медленно подошла к ним, растянув губы в своей черепашьей улыбке от уха до уха. Она протянула Офелии маленький саквояж, от которого сильно пахло нафталином. Внутри лежала какая-то черная свернутая одежда.
– Раздевайтесь! – скомандовала Беренильда.
– Но послушайте… – пробормотала Офелия.
– Помогите ей, мама, эта девочка слишком стеснительна.
Бабушка мягкими движениями расстегнула платье Офелии донизу, и оно упало к ее ногам. Девушка стояла, дрожа, скрестив руки на груди, в одной только коротенькой сорочке. Хорошо бы она выглядела, если бы Торн
