— Если там припасено ещё что-нибудь такое же, — Вика провела ладонью по ткани своего сарафана, — то я согласная. Пошли быстрее.

Она схватила одной рукой отца, второй Лиду и повела их за собой.

На улице, на площади перед воротами уже ждали. Всё было готово, составленные в одну вытянутую линию столы уставлены праздничными блюдами. Вокруг бурлила толпа, что-то в спешке доделывали, носились возбуждённые праздничной суетой дети — кого-то даже успели отругать за шалость не вовремя. Стоило Вике показаться, все бросили свои дела, захлопали в ладоши. Фёдор и Лида довели именинницу к почётному месту во главе стола, и тут же ей поднесли торт с шестнадцатью свечками. Вика на секунду замерла, загадывая желание, и дунула что есть силы. Ф-фу-ух. Свечи погасли разом, и зашумело:

— Поздравляем! С днём рождения!

Дальше опять началась небольшая кутерьма, пока все рассаживались. Потом зазвучал первый тост от отца Василия:

— За нашу красавицу именинницу!

— Долгие лета! — грохнуло в ответ.

Допив чашки, поочерёдно один за другим люди начали вставать и дарить остальные подарки. Дети — свои рисунки и поделки. Настоятель от имени всех монахов, подарил икону, написанную монастырским живописцем. А потом — портрет Вики, нарисованный тем же художником, но уже от себя. Один из охотников поднёс свой нож, кто-то вышитое полотенце… Гора подарков на столе рядом с местом именинницы росла на глазах. И с каждым Вика краснела от смущения всё больше и больше. А когда дарители, наконец, закончились, немедленно уткнулась носом в тарелку.

В каких-то уголках монастырских складов отыскались непонятно откуда взявшиеся инструменты: баян, пара гитар, барабаны, тарелки, труба. Их старательно отчистили и подремонтировали, нашлись и люди, которые умели играть. Поэтому стоило всем выйти из-за стола, наступила вторая половина праздника. Оркестр заиграл музыку… При виде худого истопника, лихо наяривавшего на баяне, Фёдор не сумел сдержать улыбки.

Когда начались танцы, Фёдор какое-то время оставался стоять в стороне. Потом заметил одиноко сидевшую за столом Лиду, и вдруг решился. Подошёл и спросил:

— Лида, праздник же. Пойдёмте танцевать.

Девушка в ответ прищурилась, смешно сморщила нос и с вызовом сказала:

— Приглашаете?

— Приглашаю. Как раз вальс заиграли, — и, не дожидаясь ни согласия, ни отказа, Фёдор взял Лиду за руку и повёл к остальным танцующим.

Танцевать с Лидой оказалось неожиданно хорошо. Рядом с ней Фёдор чувствовал, что весь груз забот с большим хозяйством монастыря, вся ответственность пусть на время — но пропали. Хотелось жить одним мгновением, только здесь и сейчас. Обнимать грациозный девичий стан, чувствовать нежную руку на своем плече. Поэтому после танца Фёдор остался вместе с девушкой, тем более что она его вроде и не прогоняла. Даже наоборот, с удовольствием принялась болтать о всяких ничего не значащих пустяках. Потом Фёдор пригласил её ещё на один танец. А когда музыка опять закончилась и оба отошли в сторону от остальной толпы, Фёдор предложил:

— Лида, вы ещё не устали?

Девушка замялась, с тенью смущения в голосе ответила:

— Немножко.

Фёдор взял её за руку:

— Тогда предлагаю пойти в одну из башен. Нас не хватятся долго, все слишком увлечены праздником. Зато сейчас сверху открывается чудесный вид. И тишина.

Лида не раздумывала ни секунды:

— Согласна. Особенно тишина. Только заглянем, одеяло возьмём. На голом полу сидеть холодно и жёстко.

Жилой корпус встретил безмолвной пустотой, даже шорох шагов словно гремел на весь коридор. Оба по-прежнему держа друг друга за руку, поднялись в комнату Лиды. На пороге девушка выдернула ладонь, сделала шаг к своей кровати взять одеяло. Фёдор машинально, не сознавая даже, что делает, тоже сделал шаг следом, пытаясь снова поймать девушку за руку. Споткнулся, замахал руками, стараясь хоть за что-то удержаться. Попытался опереться на Лиду… Удержать мужской вес, помноженный на движение, хрупкая девушка не смогла. Оба рухнули на кровать! Лида, а сверху Фёдор.

На несколько бесконечно долгих и коротких мгновений всё замерло. А потом Фёдор коснулся губами Лиды. Ещё не поцелуй, лишь тень поцелуя. Но девушка сама потянулась навстречу, миг — и оба уже растворяются друг в друге. На секунду прерваться, жадно заглотнуть воздух. И снова в леденящий жар губ.

Рука, на которую опирался Фёдор, затекла. Словно сигнал, что на этом стоит остановиться… Обоим уже было всё равно. Фёдор устроился удобнее, обнял Лиду, поцеловал в ухо, потом в шею. Девушка напряглась, закаменела от накатившей истомы, тихонечко зашептала:

— Да, пожалуйста, сейчас. Фёдор… Иванович…

Положила его руку там, где были пуговицы платья, и густо покраснела. Фёдор осторожно их расстегнул, самыми кончиками пальцев провёл по коже, чувствуя, как девушка опять затрепетала, как затвердела грудь. Прижался губами к самому уху Лиды и зашептал в ответ:

— Глупенькая. Какой я тебе Иванович. Отныне и до конца жизни — Фёдор. Только… У тебя ведь никогда до этого никого не было? Глупо, но…

Лида на это его поцеловала, несмело улыбнулась и с жаркой страстностью зашептала:

— Какой ты всё-таки иногда деликатный. Не к месту. Вот и будешь первым мужчиной в моей жизни. И единственным. Я про это мечтала полтора года, а он всё медлит.

Опять зарделась… И вытянула руки, чтобы Фёдору удобнее было снять платье.

Утомлённые, оба лежали на кровати. Сил не было даже укрыться покрывалом, не говоря уж про одеться. Фёдор провёл пальцами по позвоночнику, девушка в ответ поёрзала, поудобнее устраиваясь у него на груди:

— Руку тебе отлежу. А вообще ты нахал. На небо поглядим, тишину послушаем. А сам взял и соблазнил невинную девушку.

Фёдор на это лишь фыркнул:

— Даже не представляешь, до какой наглости я дойду, — он извернулся и коснулся губами мочки уха. — Не только соблазню, но и позову замуж.

— И когда? — Лида заёрзала. — Ну, хватит, щекотно же. Фёдор, ну перестань.

— Нет уж, солнышко моё рыжее. Не перестану. Вот прямо завтра и обвенчаемся. А юридические формальности уладим в первом же загсе.

Лида потёрлась щекой о его грудь, хотя и не сразу, но ответила:

— Неожиданно. Но я согласна. Только не завтра, а дня через три, хорошо? Дай хоть немного побыть счастливой невестой, а остальным освоиться с этой мыслью. Только…

Она перекатилась и села на кровати.

— Что скажет твоя дочь?

Фёдор, не вставая, поймал Лиду, уронил её обратно, обнял.

— Знаешь… Я вспоминаю, как она на нас с тобой смотрела сегодня утром. Мне кажется, Вика догадалась раньше нас самих. И уже одобрила.

Глава 8

Гром посреди ясного прозрачного до бледной голубизны неба раздался неожиданно. Не раскат далёкой ещё грозы. И не грохот невидимого взрыва или обвала — знакомый каждому с детства рокот пролетающего реактивного самолёта. Став взрослыми, люди перестают обращать на него внимания. Но сейчас, стоило только двигателям невидимого лайнера разрезать тишину небесного свода, как все в монастыре замерли, подняли к