А Кузенков тем временем провозгласил, что в своей работе будет опираться на молодёжь (а это чем не дополнительный повод?!). Ну и… «А не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира?» – говорил герой Евстигнеева в фильме «Берегись автомобиля»…

Взяли пьесу «Два веронца». Поставить спектакль пригласили Юрия Александровича Мочалова, который приехал в Москву из Красноярска и успел сделать несколько удачных спектаклей на столичных сценах – например, в ТЮЗе и в «Ленкоме».

Будет уже не смешно, если я скажу, что в вывешенном на доске объявлений распределении ролей я увидела себя в одной из главных ролей – роли Джулии. (А тема получения мною главных ролей «через постель» так и не была снята вплоть до моего ухода из театра!)

В процессе репетиций из первоначального состава осталась, по-моему, только я. Остальных артистов поменяли – кого-то сам Мочалов, кого-то Кузенков, кого-то – худсовет. В результате на вторую главную женскую роль – соперницы Джулии – была назначена Аллочка Балтер. На главные мужские роли были назначены Тимофей Спивак и Юра Крюков, мой сокурсник.

Юра Крюков, который умер несколько лет назад, был близким другом Володи Тихонова. Они вместе играли самостоятельные отрывки. У них был собственный юмор – шутили с бесстрастными лицами, но так, что все падали от хохота. И вообще, они хорошо понимали друг друга – наверное, потому, что их связывал Павловский Посад – подмосковный городок, где родился Вячеслав Васильевич Тихонов, где жили его родители, где провёл своё детство до 13 лет Володя, откуда родом был и Юра Крюков.

Юра был очень способным, очень творческим человеком. Любил поэзию. Всегда строил планы. Занимался инсценировками, поэтическими композициями. Душа у него была абсолютно русская: страдания, мечтания, а в тупике – «к цыганам!»… Рогожин!..

Мочалов репетировал своеобразно: от внешнего к внутреннему – то есть он предлагал внешний рисунок роли, вплоть до мизансцен, а наполнить образ содержанием – это была уже задача актёров, задача непростая, но интересная. Мне нравилось работать и в таком ключе. Но далеко не у всех в театре это вызвало восторг.

На мой взгляд, спектакль получился. Ему не хватало только «обкатки», чтобы роли стали глубже и объёмнее, чтобы «заиграла» задумка режиссёра. Но, к сожалению, «Два веронца» шли на сцене непростительно редко.

Я этот спектакль любила. И за «шекспировские страсти» – любовь, ревность, счастье обрести взаимность: разве не этим мы живём? И за то, что я могла сыграть Джулию – влюблённую, но избалованную и капризную девушку, и Джулию – униженную, преданную, но храбро бросившуюся за возлюбленным, переодевшись мальчиком. Вторая Джулия понимала цену счастью и боролась за свою любовь, почти отрёкшись от собственного эгоизма – ради того, чтобы любимый был счастлив. И в этом она становится сильной. И побеждает.

Если на сцене «шекспировские страсти» кипели не так часто, как хотелось бы, то внутри театра они бушевали всегда, хотя внешне это был тихий омут. «Тихий омут» как-то бесславно «всосал» Кузенкова.

И опять начались «гадания», кто же теперь будет главным режиссёром. Поговаривали, что назначат Мочалова. Думаю, он тоже надеялся на это.

Но «инициативная группа товарищей» ходила по инстанциям, министерствам, кабинетам. Рассматривался даже вопрос о коллегиальном управлении театром. Но в министерстве, видимо, справедливо решили, что такой трудный театр без настоящего руководства оставлять нельзя. И в один прекрасный день труппе был представлен в качестве художественного руководителя драматического театра им. Станиславского народный артист СССР Андрей Алексеевич Попов, который привёл в труппу ещё и трёх своих любимых учеников: Анатолия Васильева, Бориса Морозова и Иосифа Райхельгауза…

Почти по Булгакову

Можно было надеяться, что в театре наступит наконец эра согласия и творчества. Но она, увы, не наступила: наши «ходоки», сумевшие подтянуть такие мощные творческие силы, не получили от нового художественного руководства того, на что претендовали. Полагаю, потому, что за долгие годы интриг попросту разучились работать. Поэтому новое руководство тоже было обречено.

Не сразу, но довольно быстро приступили к поеданию Андрея Алексеевича Попова. Ему «вменялось», что он «слишком мало занимается театром». Он действительно был ещё и главным режиссёром другого театра – Театра Советской Армии, а это махина о-го-го какая! Кроме того (а может, это и главное), он был действующим актёром, причём актёром большим. Он играл на сцене руководимого им театра, играл в кино и на телевидении. Но ведь он и пришёл в театр Станиславского именно на таких условиях: молодые режиссёры ставят свои эксперименты, а он осуществляет художественное руководство. Кроме того – и это немаловажно, – он пользовался огромным авторитетом во всех кругах, был вхож во все кабинеты самой высшей власти и, конечно, мог бы принести театру большую пользу. В конце концов, Андрей Алексеевич Попов был мощной ЛИЧНОСТЬЮ – и в искусстве, и в повседневной жизни. И даже просто соприкосновение с такой личностью, просто присутствие его в театре нужно было воспринимать как счастье, как удачу…

Но «труппа» снова начала выражать своё недовольство и «пилить сук, на котором сидела». И через некоторое время Попова в театре уже не было. А его «верные ученики» ничего не сделали, чтобы остаться с учителем во главе театра. Я думаю, каждый в душе претендовал на место главного. Но жизнь предательства не прощает. И «молодых, талантливых экспериментаторов» «ушли» из театра по одному.

Я поставила «молодых, талантливых…» в кавычки совсем не потому, что они таковыми не были – как раз были! Но сути это не меняет. Они не были вместе. Каждый надеялся «выскочить» в одиночку. Но корабль без капитана утонул. Вот так я вижу ситуацию сейчас. Так же воспринимала её и тогда. Хотя…

Недавно прочитала интервью одной из актрис, которая начала работать в театре Станиславского именно в ту пору. И она рассказывает совершенно другую историю. Даже, говоря про время ухода Попова из театра, утверждает, что он ушёл самым последним. Что это? Ранний склероз? Или подтасовка фактов – может, и подсознательная? Конечно, красиво и правильно, когда капитан покидает тонущий корабль последним. Но… так не было.

Однако вернусь к теме «молодых и талантливых». Все три молодых режиссёра поставили в театре очень интересные спектакли.

Борис Морозов – «Брысь, костлявая, брысь!», где великолепно играли Юра Гребенщиков и Галина Петрова.

Галя Петрова сейчас очень успешно играет в телевизионных сериалах – очень хорошая и лирическая, и характерная актриса – трогательная, смешная, глубокая…

Юра Гребенщиков – артист гениальный. Но он, к несчастью, давно и нелепо погиб. Его сбил машиной поэт Межиров. Сбил и от страха уехал. Позже сам поехал в милицию – каяться и «сдаваться». Но Юра, долго пролежав в снегу без помощи, умер… Это тот самый Юра, который когда-то гадал по руке Саше