Том Смит лишь картинно пожал плечами, мол: — «Я во всей этой истории нахожусь с краю. Поэтому от принятий каких-либо важных решений благоразумно воздержусь…».
А Джесси, постоянно (пугливо?), отводя глаза в сторону, чуть слышно пробормотала:
— Не знаю, Брут. Подумать надо. Извини… Если что, то мистер Олсен свяжется с тобой… Главное, не обижай сегодня Милену. Выслушай её. Поговори… Обещаешь?
— Обижать не буду. Честное брутальное слово.
— Верю… Всё, иди. Прощай.
— И вам не хворать, уважаемые господа инопланетные путешественники. Точка…
Тим, забросив рюкзак за спину и повесив на правое плечо ремешок винчестера, размеренно зашагал по чёрным камням Синей долины: сперва мимо уже знакомых карстовых пещер, потом — вдоль тёмно-синего ледяного поля-реки.
Шагал и размышлял про себя: — «Ситуация „пятьдесят — на пятьдесят“ осталась прежней, без малейших изменений, не сдвинувшись с места ни на миллиметр. Да, Джесси говорила много умных, толковых и правильных вещей. Глупо спорить. Но зачем, спрашивается, она их говорила таким нравоучительным тоном? Словно я — неразумный первоклашка, а она — мудрая и непогрешимая учительница? Терпеть ненавижу такое высокомерное и заносчивое обращение! Впрочем, инопланетянке простительно — другой менталитет, так сказать, другие понятия о правилах хорошего тона… Ну, и что теперь делать? Ерунда ерундовая образовалась. И дружище Клык, как назло, остался в Ню-Олесунне. Не с кем посоветоваться одинокому брутальному путнику, попавшему в цепкий плен собственных сомнений. Не с кем…».
Через один час двадцать минут, успешно преодолев семь с половиной километров, он вышел к рваному провалу в тёмных скалах. То есть, к узкому извилистому лазу, ведшему в карстовый полузатопленный грот, в котором был спрятан верный «Bidulm-50».
Вышел, сбросил с плеч рюкзак, рядом с ним пристроил винчестер, уселся на ближайший мшистый валун и закурил.
Сидел себе, курил-дымил и регулярно крутил головой, осматривая небосклон.
Осматривал небосклон, как будто бы чего-то ждал?
Не то, чтобы ждал. Просто предчувствия смутные и неясные одолевали. Не более того…
Прошёл час. Полтора. Пора было принимать конкретное и окончательное решение. Либо спускаться в подземный грот, выводить мотодельтаплан на морскую гладь и взлетать. Либо устанавливать палатку, рыбачить (надо же как-то убить время и отвлечься от разных приставучих мыслей), а после этого готовиться к ночлегу.
— Ладно, отринем мальчишеское упрямство в сторону, — одобрительно посматривая в сторону лаза, прошептал Тим. — Пойдём, так и быть, навстречу фрекен Хелене, её мудрому сиамскому коту и инопланетной Джесси.
Он уже поднялся на ноги и взялся ладонью за лямку рюкзака, когда…
— Что такое? — насторожился Тим. — Дальний-дальний гул в небе? Или же мне только кажется? Мол, глюки? Ну-ка, ну-ка… Однозначно, гудит! Гудит и постепенно приближается… Пожалуй, с вылетом в Ню-Олесунн придётся, всё-таки, повременить. На всякий пожарный случай…
Гул уверенно приближался. Вскоре в южной части неба появилась крохотная светлая точка.
Тим поднёс к глазам бинокль и через пару минут наблюдений вынес авторитетный вердикт:
— Чешский мотодельтаплан чешет. Названия марки не помню, устаревшая и допотопная модель, уже давно снятая с производства. Но точно такой же летательный аппарат есть у старика Джона Флетчера. Только он уже давно им не пользуется. Года, наверное, четыре с половиной. Стоит самолётик в ангаре, грустит-скучает и потихоньку покрывается ржавчиной-плесенью… Кто-то реанимировал заслуженного чешского ветерана и отправился в дальний полёт? Вполне вероятно, вполне… Только, интересно, кто? И, главное, зачем? Ага, закладывает широкий круг. Значит, готовится к плановой посадке… Пошёл в сторону мыса Верпегенхукен. Снижается… Кажется, приводнился. Причём, практически в том самом месте, где и я в прошлый раз… Чёрт знает что!
Он оперативно спустил рюкзак в подземный грот и пристроил его в сетке за задним сиденьем мотодельтаплана. Зачем спускал-пристраивал? Ну, как же. Бегать по болотистой тундре и сланцевым россыпям с тяжёлым рюкзаком за плечами — удовольствие ниже среднего. А если оставить его по-простому на берегу, то вечно-голодные песцы сам рюкзак непременно изорвут в клочья, а всё его содержимое беззастенчиво растащат.
Тим выбрался на земную поверхность и, подхватив винчестер, размеренной трусцой (чтобы бинокль, висевший на шее, болтался не сильно), побежал намеченным маршрутом.
«Видимо, Милена, не судьба нам свидеться. По крайней мере, сегодня…», — шелестели в голове отрывочные мысли. — «Хотя, если ситуация разрешится быстро, то я, пожалуй, ещё успею…».
Пять километров до крохотной знакомой бухточки Тим преодолел минут за двадцать с небольшим. Вернее, не пять, а метров на триста пятьдесят-семьдесят меньше, так как, забравшись на водораздельчик местного значения, он не стал сразу же спускаться к берегу, а, наоборот, залёг среди разноразмерных камней и принялся — с помощью бинокля — изучать текущую обстановку.
Изучал и — по устоявшейся привычке — мысленно комментировал увиденное: — «Ага, приводнились, голубчики. Более того, причалили в очень удобном месте (рядом с моим), грамотно развернули мотодельтаплан боком к береговой косе, выгрузили на берег рюкзаки, прочие вещи, включая длинноствольный карабин, и „якорятся“… Теперь по пассажирам, суетящимся рядом с летательным аппаратом. Две неуклюжие фигурки, облачённые в ярко-красные непромокаемые „рыбацкие“ костюмы (куртка плюс штаны), на головах, как и полагается, красуются лётные шлемафоны с наушниками. Почему фигурки — неуклюжие? Очевидно, костюмчики подобраны на пару-тройку размеров больше, чтобы — в случае необходимости — можно было поддеть под них всякое тёплое шмотьё. Умно придумано, ничего не скажешь… Стоп. Из-под одного из шлемафонов выбиваются медно-рыжеватые, практически пшеничные прядки волос… Мать моя женщина! Так вас всех и растак! Это же Лиз и Мэри, мартышки любопытные! Принесла нелёгкая на мою брутальную голову…».
Глава семнадцатая
Две горстки пепла
Он, уже никуда особо не торопясь, спустился с водораздела. К этому времени «якорение» мотодельтаплана было успешно завершено, и девушки, заметив его приближение, застыли в ожидании.
В напряжённом и нерешительном ожидании?
Вот, уж, нет. Непринужденно так стояли, сняв с головы лётные шлемофоны, заговорщицки улыбаясь, и понимающе переглядываясь-перемигиваясь друг с другом.
— Рад видеть, соратницы, — подойдя, вежливо поздоровался Тим. — А чего это вы так странно вырядились? На рыбалку, никак, собрались?
— Привет, — чуть дрогнув зеленоглазым взглядом, откликнулась Илзе. — На рыбалку? Конечно же, нет. Просто в Лонгьире последние двое суток стояли густые и плотные туманы. Вот, мы и решили немного перестраховаться. Вдруг, в дороге случайно попадём в туман?
— Здорово, Брут, — присоединилась Мэри. — Это моя опытная прабабушка посоветовала напялить «рыбацкие» наряды. Мол, отлично держат влагу. И туманную, и дождевую…
— Значит, фрекен Хелена?
— Ага, она самая. Кланяться тебе велела.
— Понятное дело, — тяжело вздохнул Тим. — Разговорили, сороки болтливые, бедную старушку. Голову ей заморочили. Она вам всё и рассказала.
