Направил и отметил про себя: — «Действительно, никакого Капища внизу не наблюдается. Как, впрочем, и каких-либо других сооружений. Только скалы, камни да серо-голубая озёрная гладь…».
Они приводнились, пристали, вылезли на берег и заякорили «Ласточку».
Тим, достав из грузовой сетки объёмный рюкзак, а из специальной прорези в корпусе летательного аппарата карабин, поинтересовался:
— Ну, и куда нам дальше?
— Никуда. Мы уже прибыли, — приятным и на удивление мягким голосом ответил Михась. — Паланское Капище, Брут, располагается прямо за твоей спиной.
«Ох, уж, эти паланцы!», — мысленно сплюнул Тим. — «Затейники хреновы. Опять фокусы начинаются. И хрипы заядлого курильщика пропали без следа из Мининого голоса. И дурацких „на“ больше нет…».
Мысленно сплюнул, обернулся и уважительно покачал головой.
Паланское Капище, до которого было метров шестьдесят-семьдесят, впечатляло: девять идолов, «глядя» в сторону озера, выстроились широким полукругом.
«Девять идолов?», — засомневался Тим. — «Вернее, один Главный идол, находящийся, как это и положено всем „главным“, посерёдке. И восемь — по четыре с каждой стороны от „вожака“ — второстепенных… Главный будет выше пяти метров. Солидно, сукин кот, смотрится — крепко, величественно и монументально. Слегка на Будду похож… Из какого материала он сделан? Трудно сказать. То, что не из дерева — это точно. Может, из тёмно-бордового металла. Может, из такого же пластика. Или же из фарфора… А второстепенные, они второстепенные и есть: не выше двух метров, почерневшие, покосившиеся, сразу видно, что очень-очень старенькие и — однозначно — деревянные. Впрочем, и Главный идол, не смотря на своё визуально-отличное состояние, является — без сомнений — древним… Что ещё? Со всех идолов свисают светлые тонкие нити непонятного материала, к которым крепятся какие-то мелкие предметы. У Главного, естественно, таких нитей гораздо больше, чем у остальных…».
— Я рад, что Главный идол на месте, — сообщил своим «новым» голосом Угрюмов. — А кто, кстати, распространял ложные слухи, что его спилили и увезли в неизвестном направлении?
— Скрывающий Ворон, — вздохнув, признался Тим.
— Этого и следовало ожидать.
— Почему?
— Потому, что Кутхе Атэс ненавидит паланцев. И, более того, при каждом удобном случае делает нам всякие гадости.
— За что?
— Не поддаются, видишь ли, паланцы на его чары шаманские, — горделиво улыбнулся Михась. — И словам его — сладким и мутным — не верят. Ительмены верят. И чукчи. И многие корякские племена-роды. А, вот, паланцы — нет… Почему? Не знаю. Может, Светлая роща-спасительница нас оберегает. Или же эти идолы, «живущие» на нашем родовом Капище… Сейчас мы сделаем так. У паланцев не полагается — общаться со Священными идолами скопом. Поэтому, Брут, ты пока оставайся здесь: сиди, кури, размышляй, мечтай, можешь за мной наблюдать. А я пойду — к Ним… Расскажу о своих проблемах текущих и насущных. Попрошу — о малости всякой, незначительной. А потом уйду — вон туда, — коротко махнул рукой. — Видишь, дымок струится к небу? Это кто-то из наших встал лагерем. Так у паланцев заведено, когда на свидание с идолами приходит сразу несколько человек. Сперва они — по одному — с идолами пообщаются. А потом, отойдя в сторонку и разбив лагерь, неторопливо обсудят всё. Мол, кому что посоветовали. Кому что почудилось. Кому что привиделось. Обменяются мнениями и комментариями. Поспорят. А если к единому мнению, всё же, не придут, то на следующее утро снова шагают — по очереди — к Капищу… Всё. Пошёл. До встречи…
Тим, как ему и посоветовал Угрюмов, уселся на рюкзак — курил, размышлял, с любопытством всматривался в таинственные озёрные воды (вдруг, и в этом озере живёт какой-нибудь доисторический монстр?), и изредка посматривал в сторону идолов. То есть, ненавязчиво наблюдал за ритуалом, исполняемым странным паланцем.
Странным? Или же самым обыкновенным? Согласен, спорный момент. В том плане, что, возможно, все паланцы такие…
Михась, как и предполагалось, начал с Главного идола. Потом обошёл тех, что располагались «по правую руку» от «вожака». После этого переключился на левых. Вновь вернулся к Главному.
Что он делал? Да ничего особенного, честно говоря. Перед одними идолами, что-то монотонно бормоча, опускался на колени. Перед другими склонялся в низком поклоне. Третьих, приветливо кивнув, по-дружески оглаживал ладонями… А к тоненькой блестящей нити, свисавшей с левого плеча Главного идола, он прикрепил-привязал маленький цветной прямоугольник.
«Листок бумаги, сложенный в несколько раз?», — предположил Тим. — «Смотри-ка ты, по второму кругу пошёл. Упорный. Всё нашептывает что-то. Ну-ну, Бог, что называется, в помощь.… А, вот, водных динозавров, судя по всему, в этом озере не водится. Ну, и ладушки. В том плане, что не очень-то и хотелось. Одной заботой меньше…».
Только где-то через полтора часа Михась завершил свой экзотический паланский ритуал: последний раз низко поклонился Главному идолу, выпрямился, обернулся, приглашающе махнул рукой, после чего бодро зашагал направо — в сторону серого дымка, лениво поднимавшегося над чёрными базальтовыми скалами.
Тим, не являясь любителем общепризнанных стереотипов, начал свой обход-осмотр Капища с второстепенных идолов: сперва медленно прошёлся вдоль правых, потом, игнорируя «вожака», вдоль левых. После этого он вернулся к рюкзаку и, встав лицом к озеру, мысленно проанализировал увиденное: — «Старинные деревянные фигурки, грубо вырубленные из стволов лиственницы. Именно, что — „вырубленные“. Следы от ударов топора просматриваются достаточно чётко. Дело рук человеческих, что уже хорошо. Точка. На мой частный взгляд, чем меньше пошлой мистики, тем лучше… Что ещё? У правых идолов лица однозначно-добрые, а на блестящих (металлических?), нитях, что свисают с их почерневших деревянных тел, закреплены различные металлические предметы: разномастные монетки, колечки, браслеты, рыболовные крючки и блесёнки, гильзы от патронов, даже пару значков с профилем товарища Сталина затесалось. У левых же лица злые и откровенно-мрачные. И на их нитях болтаются уже совсем другие предметы, в основном, непонятные кости и звериные клыки… Притча достаточно понятная, мол, есть Боги добрые, а есть и злые. Диалектика классическая, блин горелый. Ладно, займёмся основным объектом этой паланской галереи народного эпоса…».
Он, внимательно рассматривая, неторопливо обошёл несколько раз вокруг Главного идола, осторожно ощупал величественного истукана ладонями и подытожил: — «Хрень сплошная и мутная. В том смысле, что ничего непонятно относительно материала, из которого сделана данная скульптура. Ничего и даже меньше. Скорее всего, конечно, это какой-то особо-прочный пластик. Хотя, могу и ошибаться… А к его нитям крепятся, как я понимаю, сугубо денежные знаки — либо сложенные в несколько раз, либо свёрнутые в трубочки. Добросердечный Михась, к примеру, современной пятитысячной купюры не пожалел. Вон — выцветший советский „полтинник“. А это что за серая масса? Ну-ка, пальцем ковырну… Кажется, царская „Катенька“. В труху рассыпалась, ясен пень.
