Пока в кругу пораженных наблюдателей они смолили по три сигареты за раз, я заметил, что профессор Сковронек наблюдает за ними из-за грот-мачты, пытаясь определить, совпадают ли пропорции их черепов с теми, что подарил ему губернатор Пунта-Аренаса. В конце концов, нельзя полностью доверять этим латиноамериканцам…

Десятого января мы обогнули мыс Пилар и начали осторожно нащупывать путь на юг вдоль тихоокеанского побережья, с его ужасающим хаосом островов и проливов.

Ну, хотя бы с погодой нам везло: накануне шторм ослаб, и только умеренные волны крутились и бились в лабиринте скал. Но зачем мы здесь?

День за днём мы продвигались на юг по направлению к мысу Горн, исследуя по пути каждую судоходную бухту и пролив, всегда стараясь, чтобы между нами и Тихим океаном оставалась земля, поскольку оказаться выброшенными на подветренный берег в шторм было самой ужасной судьбой, какую только можно себе представить.

Но мы, похоже, не занимались должным картографированием: ни измерений глубин, ни тригонометрических съемок, просто обследовали все обломки, на которые натыкались на берегу. Обычно бегло изучали их в подзорную трубу с фор-марса.

— Что там, вперёдсмотрящий?

— Разрешите доложить, похоже на обломки деревянного четырехмачтового корабля, герр лейтенант. По виду они тут лет пять: в любом случае, очень мало что виднеется на поверхности воды.

— Деревянного, говоришь? Тогда не интересно. Малый вперёд, убираемся отсюда: мне не нравится вид тех облаков к весту.

Таким образом, следующие две недели мы крались вдоль побережья, скребя о скалы и с риском для жизни заходя в бесчисленные заливы, каждый из которых выглядел точно, как предыдущий. Туда, где не мог пройти корабль, посылали шлюпки, ненадёжно качающиеся на зыби.

Когда разыгрывались шторма, мы искали убежище с подветренной стороны островов и посылали пешие группы через буковые леса и невысокие гранитные холмы на берег Тихого океана. Иногда они натыкались на металлические остовы кораблей, которые по какой-то причине особо интересовали капитана.

Они пытались установить происхождение остовов кораблей, но обычно там мало что оставалось кроме кучи побитых морем обломков, вынесенных выше линии прибоя. Неоднократно наши исследовательские группы натыкались на сваленные в кучу кости потерпевших кораблекрушение с подветренной стороны скал, где они безуспешно искали убежище от ветра и брызг.

Наши люди в таких ситуация обычно проявляли порядочность, и если было время, хоронили их по христианскому обычаю. Почти никогда мы не могли идентифицировать этих несчастных — судя по всему, трупы нашли и разграбили индейцы-кочевники.

Эти скитания, пока мы инвентаризировали громадное морское кладбище, разбросанное в этом загадочном лабиринте фьордов и каналов, навевали невероятную депрессию. Поговаривали, что до того, как в начале девятнадцатого века это место должным образом картографировал капитан Фитцрой и другие, команды затонувших в этих водах кораблей сходили с ума от страха, неделю за неделей рыская по проливам, которые в итоге вели в никуда.

По мере продвижения дальше на юг, в пролив Бигль между островами Гордон и Наварино, можно было очень легко понять причину: ужасающие черные Кордильеры нависали над нами в моросящем дожде и под низкими облаками, а нос корабля трясся, пробиваясь через дрейфующий паковый лед с ледников.

Весь ужасный ландшафт казался совершенно враждебным человеческому роду, а трехмачтовик — не больше чем уховерткой, которую вот-вот раздавит ступня гиганта. Какое безумие привело нас в эти места? Я задумался. Зачем рисковать жизнью, борясь с волнами на этом одиноком полуострове и в зажатых между скалами проливах? Разве могил на берегу недостаточно?

Только на десятый день после выхода из Пунта-Аренаса у меня возникло лёгкое подозрение, чем мы на самом деле занимаемся в этих водах. Я подавал ужин в капитанском салоне, накрытый там впервые со времени отплытия из Порта-Стэнли, поскольку Фештетич всю неделю болел бронхитом и оставался в своей каюте.

Это был очередной утомительный, раздражающий день ветра с мокрым снегом, мы качались на якоре в бухточке на восточной части полуострова Брекнок. Несмотря на печь в салоне было холодно и влажно, и все приуныли.

Единственными членами команды, на которых, похоже, не подействовала смена тропической жары на субантарктический холод, были тараканы, которые присоединились к нам в Фредериксбурге. Всё выглядело так, будто они выселят нас через несколько недель и захватят корабль, несмотря на все формы дезинфекции, которые могли придумать офицеры и учёные.

На нижней палубе широко бытовало мнение, что они разносили эпидемию сыпи, начавшую распространяться по экипажу; но более вероятно, что это результат шести месяцев на морском рационе: уже на несколько месяцев больше, чем следует, насколько можно было судить по странному вкусу части засоленного мяса и неизбежных долгоносиках в муке и сухарях.

Еженедельная порция квашеной капусты держала цингу в узде, но, судя по некоторому металлическому привкусу, которым начал отдавать этот овощ — ненадолго. Только красное вино «Далматинская Патина» оставалось в том же состоянии, в котором покинуло Полу – теперь уже почти позабытый мир солнца, тепла и спокойных голубых волн.

Как обычно, профессор Сковронек находился в отвратительно хорошем настроении, совершенно не подвергшемся воздействию недель унылой погоды и плохой еды.

— Итак, герр командир, и сегодня, кажется, безрезультатно?

— Как видите, герр профессор, безуспешно.

— А не лучше ли нам иметь какое-то представление, что же мы ищем? Как учёный я могу сказать, что последние две недели были совершенно пустой тратой времени с научной точки зрения. Герр лейтенант собрал несколько интересных ботанических образцов, как я понимаю, но что касается всех остальных, мы нам оставалось лишь сидеть в каютах и вести записи. Мы не получали из Вены каких-либо указаний в части морской археологии, и ни у кого из нас нет квалификации в этой области, с чего вдруг такой внезапный интерес к недавним кораблекрушениям? Может, мы проводим проверки в интересах Ллойда?

— Согласен, герр профессор, что господ ученых, должно быть, раздражает приостановка научной части нашего вояжа в пользу дипломатической миссии. Но прошу, потерпите еще немного: правительство весьма заинтересовано еще какое-то время продолжать эти поиски, и ближе нас к Огненной Земле нет ни одного австрийского военного корабля. Приказы поступили из очень высоких кругов.