Рабы снова взорвались гоготом.
– Думаю, – захлебываясь от смеха, продолжил Пасот, – на следующей десятине стирать его научить…
Все, что я услышал, рассказывать не буду. Особенно что было после того, как Раст им занес вино. Я столько нового узнал и о манере обучения меня Настиром, и о моих умственных способностях… Деду тоже перепало.
На каком-то этапе Пионату надоело слушать, и он прикрыл «кастрюлю». Я, взяв свой бокал, отпил небольшой глоток: так положено, в смысле – пить маленькими глотками. Говорить не хотелось, да я и не знал, что сказать. Минут через пять дед наконец нарушил тишину:
– Бывают и среди рабов разумные люди, но это большая редкость. Попасть в рабы несложно, но… редко кто попадает просто так. Кто-то пьет и залезает в долги, кто-то не может правильно рассчитать свои расходы, кто-то просто не любит работать, бывает и за преступления, но в моем доме таких нет. Как бы странно это ни звучало, они сами выбрали свою судьбу, поэтому жалеть их не надо. К их речам серьезно тоже относиться не надо. Это весьма недалекие люди.
– Почему ты их не накажешь? Или вообще не поменяешь? Это ведь не первый раз…
– А зачем? Менять смысла нет – новые будут не лучше. Мне их слова зла не приносят, это ведь только слова. Чем больше они говорят, тем больше я узнаю́; вот сегодня узнал, что Майтус и кухарка встречаются. А так накажешь, и они будут бояться друг друга, потом им покажется, что они знают, кто рассказывает, и с этим кем-то может произойти несчастный случай, а это расходы. Да и, несмотря на все, иногда слушать их весело.
Дед пригубил из бокала.
– Опять же вот урок тебе преподал. Даже два. Первый – не стоит доверять всем, в особенности рабам, и второй… будет завтра.
– Какой?
– Урок по удержанию гордости и самообладания.
– Ты хочешь, чтобы я оставил все как есть?
– А что ты теряешь? Ты удовлетворен по части женщин, ты знаешь, что они о тебе думают, но ты можешь быть умнее их.
– Зачем ей это вообще?
– Надеется, что ты выкупишь потом. Будешь любить ребенка, ну и ее не забудешь. Она понимает, что в жены ты ее не возьмешь, но ведь и не бросишь…
Второй урок не получился. Я полночи злился, и утром, выйдя на ристалище, предложил Настиру кулачный бой. Как я его разделал! Он тоже меня пару раз зацепил – бывший воин все-таки, но на него было страшно смотреть. Пасот был очень удивлен необходимостью полной стирки всего, хотя честно хотелось его либо уделать так же, как Настира, либо дать указание всыпать ему палок. Пасот, пожалуй, взбесил гораздо больше, чем Настир. Я ведь действительно ему доверял. Розовая… А что Розовая? Спать с такой – что с падшей женщиной. Нет, физиологически, конечно, приятно, но постоянно возвращаешься к мысли, что она тебя пытается использовать, что все ее улыбки и поцелуи – лишь игра и фарс, что вот сейчас, делая блаженное лицо, она врет. И как-то противно становится. Хотя и сам-то… Что я – любил ее, что ли? Оба хороши: счет равный, один-один, как говорится. В общем, последнюю встречу с ней я отработал чисто механически.
Вот интересно все-таки устроено сознание человека. Я не беру случаи, когда у людей взаимная симпатия. Допустим, просто встретились в баре, оба знают, что на одну ночь, но… есть какая-то доля игры, может, даже влюбленность на ночь; как приятно, черт побери. Конечно, без некоторых вольностей, но зато первый раз. Если взять те случаи, что за деньги, то тоже все замечательно: и ты и она все прекрасно понимаете, есть некие вольности, а за определенную сумму вольностей может стать больше, но даже в этом случае – какой-то флирт, какое-то заигрывание. А тут не хочется ничего. Просто по-животному… Остыв через неделю, я объявил о том, что мы не будем больше встречаться. Подло и без объяснений – пусть думает что хочет. Наверное, можно было мягче, можно было и вообще не прерывать наши «отношения», только когда знаешь, что могло быть и лучше, то уже не прокатывает.
Дед, понятно, меня не понял и вкатил за «порчу имущества» дополнительную порцию нравоучений о необходимости для либалзона уметь держать себя в руках. Причем в его словах слышалась невысказанная грубая брань – мол, ты что же? Я для кого тут распинался столько времени, пытаясь вдолбить в твою голову умение мыслить хладнокровно…
Глава 5
Мир не перевернулся, хотя взгляды на него несколько изменились, и я продолжил свое обучение, уделив, как и хотел Пионат, больше времени своему зрению. Дед вообще прав, ругаясь – за два года я не научился толком его прятать. Там делов-то… Вопрос в том, что в книге кроме зрения рассказывалось и о магии, в том числе об элементарных действиях с ней, то есть гораздо более интересные вещи. Я даже научился делать искру между пальцами! Только их надо было приблизить на сантиметр друг к другу, и довольно больно получалось. Дед, застукав меня с этим (не удивлюсь, если у него и видеонаблюдение налажено. Кстати, «микрофон» у себя я нашел и, разумеется, деду об этом не рассказал), забрал книгу. Только вскоре, после хоть и не умоляющих, но просящих разговоров, вернул в обмен на обещание, что через полгода я научусь тому, ради чего отец меня прислал сюда, – прятать зрение. Что самое интересное – определить, умею я это или нет, мог только я сам, ну или маг, произведя нехитрые манипуляции с магией и проверив мою реакцию на них, как тот, что осматривал меня в доме родителей. Дед как-то в разговоре упомянул, что это был, вернее всего, друг отца.
Но вернусь к моему «индикатору» взгляда. Все просто: если свет, который я вижу, исчезал в моем зрении – значит, взгляд спрятан, а если наоборот… А наоборот тоже можно было – тогда свет начинал растекаться на жгуты, а жгуты – на тонкие нити. Но это в теории, а на практике я пока мог видеть только жгуты. Уже через четыре месяца
