– Передаю управление, – на этот раз голос все-таки прорезался, хотя и звучал тускло и слабо. – Надин!

– Есть принять управление! – тут же откликнулась второй пилот. – Принимаю. Есть!

– Снижай бриг до оптимума, – это было важно, и Лиза продолжала говорить, хотя уже была близка к тому, чтобы потерять сознание от усталости и боли. – Здесь другое атмосферное давление…

И всё, собственно. Ее накрыла багровая тьма.

Лиза очнулась в своей каюте, что было отрадно, но на первый взгляд отнюдь не очевидно. Что? Как? Откуда? Бог весть! Минуту или две она просто бессмысленно таращилась на потолок. Вообще-то там было на что посмотреть, – витраж с подсвеченной изнутри золотой женщиной Климта в обычной ситуации буквально завораживал, – однако сейчас Лизе было не до излишеств. Она пыталась – сначала, впрочем, вяло и как бы нехотя – вспомнить, что приключилось с ней до того, как она очнулась в своей роскошной постели, и отчего валяется на шелковых простынях в пропитанной потом одежде. Однако ничего путного не вспоминалось.

– Вернулись, капитан?

«Вернулась? Откуда? Оттуда?! Но оттуда не возвращаются, разве нет?»

Она повернула голову на голос и увидела стоявшего рядом с кроватью мужчину. Присмотрелась.

«Доктор Аллен? С чего вдруг? Впрочем, где лекарь, там и болезни, – лениво констатировала Лиза. – Я больна, ранена или умираю…»

– Я умираю? – голос слабый, в голове туман и легкость, но признаки жизни налицо.

– Умираете? Нет, не думаю, – покачал головой лекарь. – Еще нет. Жизнь, знаете ли, капитан, долгая болезнь. Порой очень долгая.

Пока он говорил, Лиза немного пришла в себя. Во всяком случае, определилась со своим состоянием, – у нее, как ни странно, ничего не болело, – местом и отчасти со временем. Жива. Это очевидно. Относительно здорова. Лежит на своей кровати, а за стеклом иллюминатора ясный солнечный день. Вопрос, однако, тот ли это день, когда она отключилась, или уже другой? И если другой, то как далеко он отстоит от того момента, который Лиза запомнила последним? В прошлом у нее уже случались похожие инциденты, так что имелся определенный опыт, и не сказать, чтобы позитивный. Но с другой стороны, с нее даже сапог не сняли, что скорее обнадеживало, чем наоборот.

«Если бы я отключилась на сутки или двое, обувь бы с меня стащили в первую очередь. Ведь так?»

– Долго? – спросила она вслух.

– Полчаса. Тридцать две минуты, – уточнил доктор Аллен, взглянув на часы.

– Это много или мало? – Вопрос глупый, разумеется, но молчать решительно расхотелось.

– Как посмотреть, – пожал плечами Аллен. – По мне, так и минута беспамятства это уже слишком. А вы, капитан, находились без сознания в тридцать два раза дольше. Но, с другой стороны, после семи часов экстремального пилотирования… Честно говоря, я даже не знаю, чего следовало после этого ожидать.

– Так я жива?

– Судя по моим наблюдениям, очевидно живы. И я бы даже сказал, здоровы. Во всяком случае, пульс, температура и давление у вас в норме. Дыхание ровное. И белки глаз не изменили своего цвета, что очевидным образом указывает на то, что вы здоровы. Один вопрос – чисто из любопытства, – что за порошок скормил вам в беспамятстве господин Рощин?

– Скормил?

Отвечать не стоило. Вернее, не стоило говорить правду.

– Мне показалось, вы сказали, я была без сознания?

– Не сразу. Сначала у вас было нечто вроде эпилептического припадка…

– Это не эпилепсия.

– Я догадался, – кивнул Аллен. – А вот кое-кто другой, оказывается, предполагал такую возможность заранее. Господин Райт сразу же приказал позвать господина Рощина, а полковник не задумываясь применил к вам неизвестный мне, но, как выяснилось, весьма эффективный препарат. Растворил в четверти стакана коньяка некий желтоватого цвета порошок и влил вам в рот. В связи с этим я позволил себе еще два допущения. Первое, данный препарат предназначен для купирования сильных болевых приступов. И второе, у вас они случаются если не регулярно, то достаточно часто. Что не есть хорошо, особенно для пилота, но, с другой стороны, не всякий авиатор выдержал бы такую запредельную нагрузку, какую выдержали сегодня вы.

«Это вы, доктор, еще не знаете, с чем я имела дело! А так, да. Мало кто… или никто…»

Силы постепенно возвращались, память тоже. Сейчас Лиза уже точно знала, что именно произошло, когда и отчего.

– Вот, собственно, и все, о чем я хотел вас спросить, капитан Браге, – продолжил между тем Аллен. – Все-таки я корабельный лекарь, и мне о таких вещах стоит знать заранее.

– Этот порошок…

«Немного правды, немного лжи…»

– Эту смесь придумал для меня Лео…

– Лео? – переспросил Аллен.

– Леонтий Тюрдеев, – объяснила Лиза, ожидавшая вопроса наподобие этого, – ваш, мистер Аллен, предшественник. Он был не только отличным лекарем, но и замечательным ученым.

«А также сумасшедшим сукиным сыном… и моим бывшим любовником, едва не ставшим убийцей!»

– Он хорошо разбирался в фармакологии, – продолжила она вслух. – И да, Леонтий знал, что у меня бывают немотивированные приступы боли…

– Немотивированные – не значит беспричинные, – уточнил доктор.

– Как скажете, доктор! Тем не менее… – Лиза, наконец, нашла в себе силы сесть, и ничего страшного с ней не произошло, даже голова не закружилась. – Диагноза как не было, так и нет, а меня кто только ни обследовал.

– Ну что ж, – не стал спорить Аллен, – на нет и суда нет. В моих услугах вы, как вижу, более не нуждаетесь. Так что позвольте откланяться!

– Позволяю! – Лиза спустила ноги с кровати и посмотрела вслед уходящему лекарю. – Спасибо, доктор!

Хлопнула дверь, и Лиза осталась в каюте одна. Она еще посидела немного на краю кровати, потом встала, прошлась пару раз по каюте, оценивая общее состояние организма, осталась этим состоянием довольна и взялась за трубку телефона.

– Райт? – спросила в воронку микрофона. – Вы как там все?

– Мы в норме. А ты?

– Я тоже. Как дела?

– Да ничего вроде, – успокоил ее Райт. – Пилотирует Надин. Опустились на триста метров и идем малым ходом вдоль стены кратера. Производим фото– и киносъемку, картографируем, рисуем… Ну, сама понимаешь, что-то же надо делать. Ничего экстренного пока. Так что давай, приходи в себя, а как оклемаешься, возвращайся на мостик. Будем держать совет.

– Полчаса у меня есть? – спросила Лиза, вновь включаясь в рабочий ритм.

– Ни в чем себе не отказывай!

На том и простились.

Лиза опустила трубку на рычаги и тут же подняла ее снова.

– Камбуз, говорит капитан Браге!

– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! – ответил по-русски Иван Зосимов, бывший шеф-повар ниенской ресторации «Англетер». Лиза в этом кабаке никогда не бывала, но от знающих людей слышала, что заведение козырное, куда там всяким парижам и прочим мюнхенам! Можно было только гадать, что за беда приключилась с Зосимовым, или что он там натворил в Ниене, что пришлось вот так вдруг переквалифицироваться в судовые коки. Однако же случилось.

– Иван, будь другом, не выпендривайся! – остановила она кока. – Я всего лишь благородие, да и то когда на воинской службе.