Все свои надежды Зум-Зум возлагал на детей. Их в танцевальный класс пригнали не богатенькие родители, считающие необходимым дать своим отпрыскам классическое образование по полной программе. Нет. Эти мальчишки и девчонки пришли сюда сами. Привело их желание научиться самовыражению посредством пластики тела. А это значило – из них могло что-то получиться. Самое главное – суметь разглядеть в ребенке искру таланта. И не дать ей погаснуть. Последнее, увы, случается слишком часто. Человек с задатками математика становится каменщиком, а блестящая в потенциале актриса занимается тем, что обстирывает других, и в подметки ей не годящихся.
Зум-Зум тряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и вновь улыбнулся.
Он должен всегда улыбаться.
Чтобы ученики видели, что искусство танца – это не только тяжелый труд, но и упоительная радость.
– Начнем, как обычно, с разминки. Госпожа Марисель, будьте добры, сыграйте нам что-нибудь в среднем темпе.
Уна Марисель заиграла хорошо известную мелодию Чарли Берда «Потерянное воспоминание», идеально подходящую для легкой разминки.
– Раз!
Зум-Зум раскинул руки в стороны и пальцами правой ноги коснулся чуть согнутого колена левой.
Ученики, каждый в меру своего умения и гибкости, попытались повторить движение.
Не успел Зум-Зум начать поправлять тех, чья поза не соответствовала даже очень заниженным стандартам, как дверь танцкласса с треском распахнулась.
Уна Марисель, будто обжегшись, отдернула руки от клавишей.
Музыка оборвалась.
– Внимание! – крикнул вбежавший в зал человек. – Семафорное сообщение с палубы! Город готовится совершить крутой маневр! После чего нам предстоит абордажный бой с другим городом! Всем следует позаботиться о том, чтобы потери при маневрах и боевых действиях оказались минимальными. Ну, то есть загнать скот в стойла, закрепить все, что может свалиться, и тому подобное. А после – укрыться в безопасном месте. – Человек возвел глаза к потолку, вспоминая, ничего ли он не забыл, после чего сказал: – Все!
– Замечательно, – саркастически усмехнулся Зум-Зум. – Ничего не поделаешь, – развел он руками. – На сегодня занятие закончено. Все знаете, где тут у вас безопасные места?
Горожане, и большие, и маленькие, дружно закивали.
– Ну, тогда – вперед! – взмахнул руками Зум-Зум.
Учащиеся бросились к выходу.
Зум-Зум повернулся на пятке и посмотрел на сидящую за клавесином аккомпаниаторшу.
Госпожа Марисель сидела, сложив ручки на коленках, чуть наклонив голову к правому плечу.
– Я могу проводить вас домой, госпожа Марисель, – предложил Зум-Зум.
– Если вы будете продолжать называть меня госпожой Марисель, я стану называть вас господином Зум-Зумом, – строго посмотрела на него из-под кружевных оборочек чепца старушка. – Сколько раз вам повторять – просто Уна!
– Боюсь, Уна, в скором времени тут будет небезопасно, – сказал Зум-Зум.
– В моем возрасте нигде и никогда не безопасно, – беспечно махнула ладошкой Уна.
– И все же…
– У вас дома есть чулан?
– Чулан?
– Ну, да. Такая маленькая комнатка без окон. Самая большая опасность, которая может подстерегать вас в городе под парусами, – это скатиться за борт. Если у вас не окажется страховочного фала, вы будете обречены вечно падать в бездну. Закрытая комната – надежная гарантия того, что с вами ничего не случится. Так у вас есть чулан?
– Не знаю, – растерянно развел руками Зум-Зум. – Я, вообще-то, тут недавно. Еще не успел осмотреться…
– Понятно. – Госпожа Марисель спрыгнула со стула и протянула Зум-Зуму маленькую ладошку. – Идемте со мной. У меня дома есть чулан. И места в нем хватит для двоих. Может быть, еще и чаю успеем выпить. Вы знаете, я делаю повидло для всего города…
Глава 3
– Свернуть паруса! Убрать мачты!
Вахтенная команда бегом кинулась к мачтовому треугольнику.
С ходу запрыгивая на мачты, ветроходы проворно карабкались наверх.
То и дело слышались короткие, отрывистые команды старшин.
– Выше, господин Энг!
– Подтяните шкот, господин Корнилов!
– Дальше!.. Дальше!..
– Достаточно!
– Еще!
– Осторожно, господин Руфус!
В большинстве своем все эти окрики носили ритуальный характер – старшины должны были показать, что они за всем следят и у них все под контролем. На самом же деле ветроходы отлично знали свое дело и действовали как надежный, хорошо отлаженный механизм. Все рассчитано по секундам. Ни единой ошибки, ни одного неточного действия.
– Есть!
– Есть!
– Есть!
Паруса всех трех мачт были свернуты. Реи – сложены.
Оставалось только опустить сами мачты в предназначенные для них колодцы.
Как только створки люков сомкнулись, на городском семафоре, невидимом с палуб других городов, появилась команда: «Готовность к маневру!»
– Взяться за страховочные петли! – громко прокричала Анна-Луиза.
Ее команду тут же повторили командиры абордажных команд.
Каждый из бойцов снял висевшую у него на поясе ременную петлю, продетую через кольцо на головке девятидюймового кованого штыря, и загнал штырь в предназначенное для него отверстие в палубе. После этого оставалось только дождаться, когда щелкнет захват, проверить надежность фиксации штыря и продеть кисть руки в ременную петлю.
Город резко завалился на левый борт.
– Эх! Пошла веселуха! – не вынимая трубки изо рта, прорычал боцман По, так и не покинувший палубу.
Развернуть на сто восемьдесят градусов такую махину, как трехмачтовый город, можно одним-единственным способом – не снижая скорости, положить город на борт, чтобы в таком положении он начать соскальзывать с несущей гравитационной волны. Нос при этом следовало как можно дальше развернуть в сторону борта, на который ложился город. В таком положении был шанс, что нос подхватит гравитационная волна, движущаяся встречным курсом, которая и развернет город вокруг оси.
Выполнение такого маневра требовало высочайшего мастерства от капитана, точности от рулевого и слаженности действий всей палубной команды. Рисков было множество. Но наибольшую опасность представляли два момента. Первый: если город был недостаточно прочен, а крен на поворотный борт оказывался мал, движущиеся в противоположные стороны гравитационные волны могли попросту разорвать город надвое. Второй: если городу не удастся вовремя выправить крен, встречная гравиволна могла перевернуть его кверху днищем. И это была бы уже подлинная катастрофа. Как черепаха, опрокинувшаяся на спину, город не мог без посторонней помощи вновь встать килем вниз. А находящиеся в нем люди оказывались подвешенными над бездной. Если, конечно, они успели за что-то ухватиться. Все, что оставалось в таком случае, это выбираться на днище города и ждать помощи. Хотя, как правило, если кто и находил перевернувшийся по той или иной причине город, бывало уже слишком поздно. Среди ветроходов ходило немало жутких историй о том, что случалось с теми, кому удавалось выбраться на днище перевернувшегося города. Сейчас – не время их вспоминать.
Корнстон все сильнее заваливался на левый борт.
Сидя на корточках и держась левой рукой за ременную петлю, Анна-Луиза чувствовала, как ее все сильнее тянет в сторону бортового ограждения.
В какой-то момент она почувствовала, что уже не стоит на палубе, а только упирается в нее ногами – вес тела теперь приходился на просунутую в ременную петлю руку.
Анна-Луиза посмотрела в бездну и
