— Нет, толпа хлынет наверх, и, если здесь найдут, есть хоть какой-то шанс удачно спрыгнуть вниз. — Аверин расстегнул китель и жестом показал мужчине, чтобы тот помог придвинуть к двери комод, а потом и кровать.

Вовремя, потому что через минуту в комнату начали ломиться.

Аверин запихнул в ванную обоих постояльцев. Пожилая женщина плакала, и Катю грызла совесть — они-то ни в чем не виноваты. Впрочем, и она не виновата, только обезумевшей толпе этого не объяснишь.

Дверь пока держалась, кровать поставлена в узком проходе враспор, но почти сразу стало ясно: придется прыгать. От звонка мобильного Аверина вздрогнули оба.

— Да, па! — Максим, пусть и держался хорошо, нервничал, и именно сейчас, отвечая на звонок отца, его нервозность и запрятанный вглубь страх прорвались наружу. — Мы в отеле «Арбат», второй этаж, крайние окна справа.

Дверь номера уже приоткрыта настолько, что еще немного, и человек сможет протиснуться. Аверин повернул ручку на окне одной рукой, второй доставая табельный пистолет «Гюрза» и отточенным движением большого пальца снимая его с предохранителя. Катя поняла по лицу молодого инквизитора, что тот будет стрелять, если к ним прорвутся. Неужели та кровь на асфальте не последняя, увиденная ведьмой за сегодня?

А потом все звуки заглушил вой сирены.

— Операция инквизиции! Всем разойтись! — вещал громкоговоритель, но расходиться заведенная толпа не собиралась.

И в этот момент Екатерина почувствовала высвобождение настоящей силы инквизитора. Как ударом под дых из нее выбило воздух, она согнулась пополам и упала, буквально у самого пола подхваченная Авериным.

— Он успел, — услышала она шепот Максима прежде, чем окончательно отрубиться.

Екатерина пришла в себя на широком кожаном диване, на котором уже как-то раз сидела. Приподняв голову, женщина заметила расположившегося в соседнем кресле Аверина-старшего. Сергей Максимович внимательно просматривал листы в большой папке, на которой крупными буквами красовалась надпись «Екатерина Владимировна Яблонева».

— Как вы себя чувствуете, Екатерина Владимировна? — спросил, отложив папку, главный инквизитор.

Ведьма прислушалась к себе:

— Вроде вполне нормально.

— Вы попали под сильное воздействие, следующие несколько дней возможны приступы слабости и головокружения. — Инквизитор взял два пузатых бокала на короткой ножке и налил в них французский коньяк, одна лишь бутылка которого могла многое сказать о стоимости.

— Я не пью крепкие напитки, — принимая сидячее положение, попробовала отказаться ведьма.

— После всего пережитого алкоголь не повредит. Да и такой коньяк во вред точно не пойдет, — усмехнулся в пышные усы Аверин.

Женщина неуверенно приняла бокал из рук инквизитора, слегка крутанув и наблюдая, как тоненькая пленка остается на стеклянных стенках. А потом сделала глоток. Коньяк, как ни странно, оказался мягким, после него не выступали слезы и не пробивал кашель. Все-таки своих денег он стоит. Наблюдая за ней, мужчина будто невзначай пододвинул поближе коробку конфет, дорогих под стать напитку. «Не к добру», — подумала ведьма.

— Я слушаю. — Катя поставила пустой бокал на стол и, взяв конфету в золотистой обертке, медленно и аккуратно, будто боясь порвать, принялась разворачивать фольгу.

— Я хочу узнать, какие у вас отношения с моим сыном, — не стал ходить вокруг да около главный инквизитор.

— А почему бы вам не спросить об этом своего сына?

— Потому что он не ответил, сказал, что исключительно рабочие. Но я же вижу, что это не так. — Инквизитор мог бы использовать силу, да хоть как Аверин-младший в первый день в машине. Но хотел получить ответ без принуждения.

— И почему же вы не верите словам сына?

— Его отношение к вам слишком необычно, несвойственно для Максима. И меня, как его отца, данный факт не может не волновать. Особенно в свете приворота. — Последнее слово мужчина выделил интонацией.

— Вы же понимаете, что приворота не могло быть. Инквизиторы иммунны к колдовству. — Екатерина предполагала ответ, но обязана была проверить.

— Знаю, но некоторые факты в вашем досье вкупе с отказом от «сыворотки правды» и «зеркала памяти» и заменой их на пытку, помноженные на поведение Максима, наводят на определенные мысли. — Сергей Максимович ждал честности. И он все равно ее получит, вопрос только по-хорошему или все-таки нет.

— Приворот был, но в тот момент я не контролировала себя, в коктейль в клубе что-то подмешали. Не могу сейчас сказать, какова сила воздействия, вполне возможно, действие окажется долгосрочным. — Ведьма даже себе боялась полностью признаться. На то, чтобы сказать эти слова главному инквизитору, понадобилась вся ее смелость. Она чувствовала себя мышью перед сытым тигром. Он не заинтересован, но может убить одной лапой. Так зачем злить и провоцировать?

— Понятно. — Аверин налил себе и Кате еще коньяка и откинулся на спинку кресла, грея напиток в руке.

— И что теперь со мной будет? — Ведьма напряженно смотрела на главу инквизиции. Ее жизнь, судьба, карьера — все было в руках сидящего рядом мужчины, как и бокал с коньяком. Он без труда может сломать хрупкое стекло, и точно так же он может и даже вправе сломать ее не менее хрупкую жизнь.

— Есть возможность снять приворот? — спокойно, словно речь идет о чем-то обыденном, поинтересовался инквизитор.

— Да, но для этого нужны два условия: младший лейтенант не должен знать о привороте, иначе он непроизвольно закроется от любого воздействия, и я должна искренне хотеть снять приворот. Со вторым проблем не будет. А вот с первым…

Екатерина отпила из бокала. Аверин-младший знал про приворот. И если отнесся к этому нормально, вывод напрашивался только один — сила воздействия очень велика, поэтому ждать, когда приворот развеется сам, бесполезно. Могут пройти годы, а то и десятилетия.

— Но я все равно подожду подходящего момента и попробую. — Екатерина уверенно выдержала взгляд Сергея Максимовича. Она справилась и преодолела уже столько всего, что не может позволить такой глупости сломать свою выстроенную с огромным трудом жизнь.

— Не стоит спешить, Екатерина. Вы забыли, наверное, что я — инквизитор, обладающий и властью, и силой всей инквизиции. Ваш приворот я нейтрализую сам, когда сочту это нужным. — Аверин-старший пригубил коньяк и усмехнулся в усы, заметив удивленный взгляд ведьмы.

— Тогда к чему вообще этот допрос? — Женщина поставила бокал и