– А где тут кладовые?
– Так поищи. Должны быть. Не могут не быть. Где-то же они запас продуктов держали, питьевую воду. В трюма тоже суньтесь. Гляньте, есть ли там груз, если есть, разберись, каков характер груза. Ефимовне скажи, пусть напрягает народ на уборку. Нужно навести порядок. Кровь отмыть там, все по местам расставить. Ну и на камбузе пусть разбирается.
– А сам чем займешься?
– Да тут пошарюсь. Должны быть инструменты. Механизмов много, значит, их ремонтировать надо. Нужно же как-то этого узника освобождать. Так, парни, – обращаюсь к Константину и Дмитрию, – вы заступаете на вахту. Один на бак, другой на корму. Смотреть в оба.
И да, найдите, какую-нибудь веревку. Свяжем это волосатое чудо пока, от греха подальше. Не бить же его всякий раз в лоб, эдак и прибить не долго.
Инструменты нашлись. На наши похожи только отчасти. Видно, что технический прогресс тут только начал свое триумфальное шествие. Все достаточно примитивно. Хорошо хоть резьбовые соединения освоили. На это я сразу обратил внимание. Вот только гайки у них не шестигранные, как мы привыкли, а круглые, с вертикальными шлицами. Гаечные ключи, в виде серпа, с зацепом выполнены. В советские времена похожие ключи в бардачке велосипеда обязательно лежали. Хотя на нашем флоте тоже довольно часто встречаются круглые гайки и подобный инструмент. Но не повсеместно используются, а только в специфических местах. Тут же, все в подобном стиле выполнено. Не очень удобно.
А вот зубило большое и кувалдочка, один в один как у нас. Это такой инструмент, что он в любом мире идентичен будет. Сложно придумать лучше. Полчаса долбежки, и заклепку удалось срубить. Можно бы было и быстрее управиться, если в тиски зажать, но нога этого шерстяного парня мешает, да тисков нет, или я их просто не нашел. Короче, справился с задачей. Чудо волосатое даже не пошевелилось. Видимо, хорошо прилетело в лоб прикладом. Выволок тело на воздух. Пот градом. На палубе народ суетится. Что-то куда-то тащат. Два мужика… по именам всех не запомнил еще, где-то надыбав ведра с привязанными к ним веревками, черпают воду за бортом и таскают в сторону кубрика. Оттуда слышится гулкий голос Ефимовны:
– Кто так моет? Дома тоже так делала? Ах, клининговую компанию вызывала? Ну, извини, милая, нет тут таких организаций и маникюрных салонов тоже нет, поэтому бери-ка ты ветошь в свои нежные ручки и три, да почаще ее споласкивай. Можешь даже поплакать, мужикам не так часто воду таскать придется. Ничего, привыкнешь. Тяжело первые десять лет, поверь, я знаю, что говорю.
Понятно. За этот фронт работ можно не беспокоиться. Пристроил рыжего обезьяна в тенек, возле горловины носового трюма. Здоровый, черт. Ростом под метр семьдесят с копейками всего, зато в плечах косая сажень. Да и вообще весь он какой-то квадратный, скорее даже кубический. Что в длину, что в ширину, что в толщину. А еще тяжелый. Пока допер из машинного отделения по крутым трапам на палубу, проклял все. Пусть тут полежит, охолонет на сквознячке, а я пока осмотрю помещение надстройки. Сунулся было в дверь, но меня бесцеремонно выставили обратно. Единственное, что успел заметить, более или менее наведенный порядок. Помещение оккупировали Полозова и моя дочь. Ясно, женский разговор по душам. Елена обещала провести беседу. Мне действительно сейчас лучше туда не соваться. Семнадцатилетний подросток сам по себе не подарок, в силу возраста и гормональных штормов в организме, плюс еще я, возникший из ниоткуда, через много лет, со своей любовью и опекой. Далее, добавляем ранее произошедший катаклизм, да потерю матери, потом мертвяки, орки, ночная бойня… мое кровавое выступление – короче, досталось ребенку и не мне в скорую психологическую помощь играть. Не умею я. Только хуже сделаю. Тут вон взрослые, с устоявшейся психикой, как пришибленные ходят, чего говорить о неокрепшей психике подростка-девочки. Пойду.
Снова спускаюсь в машину. Свитер, правда, стянул с себя. Духота, тельник хоть выжимай. Но снимать и его побоялся. Хорошего освещения нет, зато горячих механизмов и труб под давлением сколько душе угодно. Обжечься плевое дело. Так, что мы тут имеем? А имеем мы один котел и, как я уже говорил, две независимые паровые машины. Одна работает на левый борт, вторая на правый. Не очень понял, зачем именно такая схема. А потом дошло. Для того чтобы точно убедиться в верности своей догадки, походил по судну, в поисках рулевого устройства, даже на всякий случай заглянул за борт, со стороны кормы. Привычного руля не нашлось. Вообще. Никакого. На мостике имеется (это я про тот тесный скворечник, что стоит на крыше надстройки) два независимых рычага, регулирующих, похоже, подачу пара в цилиндры паровых машин. То есть управление как на танке. Добавил овса на правое гребное колесо, пароход пошел влево, ну и наоборот, а уравняв скорости обоих, удерживает прямолинейное движение. Непривычно. А с другой стороны, в этом случае маневренность увеличивается, ведь судно практически на месте может, как танк развернуться, особенно если машины враздрай раскрутить. Как по мне, так лишнее это. Да и вообще гребные колеса малоэффективны. Ладно, тут все понятно. Техника не сложная, изготовленная очень примитивно, но при этом добротно и качественно. Явно не экономили на материалах. Однако меня сейчас больше интересует способ получения пара.
Бочка котла, как я уже заикался, изоляции не имела. От нее несло нестерпимым жаром. Пока не загляну внутрь, судить, конечно, сложно, но сдается мне, конструкция простейшая, без каких-либо изысков. Как говорится, просто бочка, а в ней просто вода, которую что-то очень эффективно нагревает. В нашем мире разновидностей конструкций котлов несколько. Но это как раз и делается для того, чтобы увеличить КПД при минимальных затратах топлива. Тут, походу, с этим не заморачиваются – мана халявная. Нашелся и измерительный прибор рабочего давления. Тут ребята пошли по нашему пути. Примитивный, но вполне себе манометр, только не круглый стрелочный, а плавно изогнутая, возможно латунная или бронзовая труба, на торце которой торчит заостренный штырь, а напротив того штыря табличка с рисками делений, кстати, тоже изготовленная из того же металла. Почему я так решил? Да просто цвет похож. За точность выводов не поручусь. На глаз состав сплава определять не учен. Одно понятно, материал выбран для большей упругости. Чистая медь подобным качеством почти не обладает – слишком мягкая. А тут именно упругость важна, ведь давление пара, попадая в трубу, старается ее разогнуть. Чем больше давление, тем сильнее разгибается труба, а штырь-указатель на ее конце, соответственно, перемещается, указывая на риски шкалы. Наши манометры выглядят иначе, что внешне,
