– Мне нужны мои перчатки, – жестко повторила Офелия. – Они были сшиты из очень редкой кожи, единственной, которая надежно защищала мои руки и позволяла не читать все подряд.

Медиана резко выпрямилась, как отпущенная пружина, чтобы преодолеть гравитацию потолка, и рискованным, но грациозным прыжком приземлилась рядом с Офелией. Сверкающие блестки на ее коже уподобляли девушку загримированной акробатке, готовой выступить перед публикой.

– А может, ты их потеряла? Хочешь, я пороюсь в твоем прошлом и все разузнаю?

Офелия отшатнулась, когда Медиана протянула руку, собираясь коснуться ее затылка. Остальные прорицатели, кузены Медианы, умели предвидеть события ближайшего будущего, но та обладала еще более сильным свойством. Одним прикосновением к затылку человека она входила в резонанс с его памятью, активной или подавленной. Для этой сверхчувствительной прорицательницы не существовало никаких тайн.

– Нет, я их не теряла, – твердо возразила Офелия.

– На Вавилоне воровство строго карается законом. Перед тем как обвинить в этом кого-то, стажер Евлалия, тебе стоит дважды подумать.

Офелия стиснула зубы. На что намекала Медиана? Неужели ей удалось разоблачить самозванство новой стажерки? Медиана превосходила Офелию ростом и мускулатурой, но в ее тоне не было никакой угрозы. Она в совершенстве владела искусством прикрывать каждое свое предостережение флером дружеского участия.

– Я просто хочу получить назад свои перчатки, – настойчиво повторила Офелия. – Если вы проявите добрую волю, я отвечу тем же.

Медиана пожала плечами и отвернулась, и все, кто был в спальне, тут же утратили интерес к этому разговору.

Офелия почувствовала, как у нее задрожали руки. Однажды на Аниме ей уже довелось провести целый день без перчаток, пока мастер-перчаточник шил ей новую пару, и она чуть не сошла с ума. Обычные перчатки только ухудшали дело, заставляя ее непрерывно читать собственные мысли и настроения, относившиеся к прошлому.

Если она не решит эту проблему, то не сможет остаться на Вавилоне.

Девушка вздрогнула, услышав объявление из всех акустических камер общежития:

– Исповедь! Все группы собираются в спортзале на Исповедь!

Дзен в отчаянии закрыла руками свое кукольное восточное личико. Музыкальная шкатулка, которой она только что вернула исходные размеры, издавала теперь жуткую какофонию.

– Ну вот, – жалобно прошептала Дзен, – я запорола уменьшение!

Прорицатели спокойно завершили свой туалет, расправив и одернув форму: сегодня они выглядели еще элегантнее, чем обычно. Разумеется, они предвидели этот неожиданный вызов.

Офелия, потрясенная исчезновением перчаток, уныло побрела вслед за ними через мост, даже не спрашивая, в чем заключается пресловутая Исповедь. Все остальные озабоченно проверяли, правильно ли застегнуты пуговицы, не перекосился ли воротник. Офелия уже много раз бывала на соседнем ковчеге, но только в рамках совместных занятий с виртуозами Поллукса. Сегодня она впервые попала на их стадион. Это был гигантский дворец из стекла и стали – никакого сравнения с грязной спортплощадкой для виртуозов Елены, где она совершала ежедневные забеги.

Группы выстроились тесными рядами – подразделение Поллукса справа, подразделение Елены слева – с почти идеальной симметрией. Одна только Офелия нарушала гармонию, безуспешно пытаясь спрятаться за спинами в одинаковых формах.

– Сюда, стажерка! Встань за мной.

Это шепнула Элизабет, указав ей место в заднем ряду предвестников. Офелия пробралась туда, стараясь ничего не касаться ладонями, чтобы не вызвать новый приступ непроизвольного чтения.

– Мне нужно срочно поговорить с вами, Элизабет. У меня украли перчатки чтицы. А без них я уже не смогу нормально работать.

– Я тебе говорила, стажерка: будь бдительной, – последовал безапелляционный ответ.

Офелия молча смотрела на буйные рыжие кудри, обрамлявшие лицо Элизабет. Хотя девушка была командиром предвестников Елены, она никогда не вмешивалась в их раздоры.

Значит, Офелия не найдет в ней союзницу.

Она стояла, лихорадочно размышляя над своей бедой и задыхаясь от влажной жары спортзала, как вдруг почувствовала чей-то жгучий взгляд. Он исходил справа, из подразделения виртуозов Поллукса. Девушке даже не требовалось поворачиваться, чтобы определить, кто на нее смотрит. Снова этот Октавио, сын Леди Септимы. Он еще ни разу не заговорил с Офелией во время их регулярных совместных занятий в лаборатории, но никогда не упускал случая смерить ее презрительным взглядом с головы до ног, даром что и сам был невелик ростом. Своей проницательностью Октавио превосходил даже Леди Септиму, а это о многом говорило. Он умел предельно точно датировать любой образец, попавший под рентгеновские лучи его взгляда, и не допускал ни малейшей ошибки в экспертизах.

Иногда у Офелии возникало неприятное подозрение, что через эти глаза за ней шпионит сам Бог.

Девушка решила игнорировать сверлящий взгляд Октавио и начала осматривать зал. «Дружная Семья» была представлена в полном составе: учащиеся всех групп, преподаватели специальных дисциплин, персонал администрации. На эстраде стояли Светлейшие Лорды, чьи золотые эмблемы ослепительно сверкали. Там же стояла и Леди Септима, маленькая, спокойная, собранная. И, как ни странно при ее малом росте, выглядела она очень внушительно.

Среди всех этих лиц Офелия видела только одно – отсутствующее. С течением времени она поневоле признала печальную истину (которая огорчила девушку больше, чем ей того хотелось): Торна в «Дружной Семье» не было.

Офелия почувствовала себя безнадежно одинокой среди сборища однообразных студенческих мундиров. В своих прошлых испытаниях она всегда могла опереться на надежных друзей. Но сегодня рядом с ней не было ни тетушки Розелины, ни старого крестного, ни Беренильды, ни Ренара и Гаэль, ни Арчибальда, ни ее шарфа. Учащимся разрешалось приглашать к себе близких, но кого она могла принять здесь? Тщетно она бомбардировала Амбруаза телеграммами – в ответ он писал только одно: «ВАША СУМКА ПО-ПРЕЖНЕМУ У МЕНЯ. ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ВАМ ЕЕ ПРИСЛАЛ?»

Внезапно все студенты встали по стойке смирно, поднесли кулаки к груди и дружно щелкнули каблуками. Этот громовой звук отразился гулким эхом от окон зала.

Офелии даже не понадобилось вставать на цыпочки, чтобы увидеть, кто появился на эстраде. Слоноподобная фигура Елены высилась над собравшимися, как башня; через свой сложный оптический прибор она изучала лица студентов, одно за другим. Все части ее тела настолько не сочетались между собой, что невольно возникал вопрос: как она ухитряется сохранять равновесие? Но скоро Офелия поняла это по пронзительному скрипу паркета: широченное платье Елены, натянутое на жесткий каркас, опиралось на колесики.

Ее сопровождал второй Дух Семьи – Поллукс, собственной персоной. Его силуэт и черты лица, в отличие от несообразной внешности сестры, были удивительно гармоничны и привлекательны. Он явно не нуждался ни в каких оптических приборах, чтобы хорошо видеть, и его глаза светились на темнокожем лице, как огни маяка. Но больше всего девушку поразила его улыбка, полная благожелательности, – такой она никогда не видела ни у Елены, ни у Артемиды, ни у Фарука.

– Дорогие дети,