Спустя несколько столетий после того, как революция мужской одежды уже совершилась, женщины продолжали носить различные вариации все той же древней туники в пол, хитона, пеплоса или стóлы, которые превратились в длинную складчатую шаль, используемую как верхнее платье и вуаль. Традиционное платье было единым от ворота до подола, но Ренессанс разделил его надвое, и верхняя часть, корсаж, становилась все более облегающей в соответствии с мужской модой, порожденной латами. Под платьем носили рубашку, а в торжественных случаях поверх него (это уже только для богатых) надевали длинный красивый плащ. В женский костюм также входили капюшон, вуаль или головной платок, прикрывавшие волосы иногда лишь символически, — тоже наследие древнего мира. В холодном климате Европы основным отличием от средиземноморской Античности являлись плотно прилегающие рукава, так что платье всегда прикрывало и руки тоже. Верхнее платье из накидки, которую носили в Греции и Риме, превратилось в плащ с рукавами. Иногда рукава (простые или с богатой отделкой) шили отдельно, как чулки, натягивали на руки и закалывали у плеча или пришнуровывали.
После того как платье в начале XVI века разделилось на две части, нижняя его половина постепенно превратилась в самостоятельную деталь, которую теперь обычно именуют нижней юбкой. Эта юбка просвечивала в разрезе или запáхе верхнего платья или выглядывала из-под него, когда подол верхнего платья приподнимали. Бедные женщины носили только рубашку, нижнюю юбку и корсаж без рукавов или вовсе обходились без корсажа, но платок на голову накидывали непременно. Изначально юбка была не поддевкой, а полноценной отдельной вещью. В этом качестве вместе с головной накидкой или вуалью юбка превратилась в основную примету женского наряда. Иными словами, чтобы притвориться женщиной, да так, чтобы полностью себя замаскировать и преобразиться, мужчине всего-то и требовалось, что юбка и платок. Эти два элемента одежды по сей день выполняют маскарадную функцию — но только на Западе.
Женский костюм и по завершении Средних веков оставался практически неизменным. Уточнялась лишь степень подгонки различных деталей и их жесткости, что порождало исторические вариации общего абриса и соответствовало жесткости мужского костюма. Но очень древняя и сдержанная базовая схема наряда: единственная поддевка (рубашка или сорочка), длинное платье, верхнее платье и головной убор из века в век символизировали женскую скромность, и корни этой схемы уходят в античный мир. Рукава всегда были длинными, а изначально и все воротники были высокими. С того момента как появляется мода, она может развивать или упрощать формулу женского платья, порой подражая невзыскательности бедняков, порой добавляя лишние детали или до крайности увеличивая существующие, иногда подражая и мужским аксессуарам, но принципиально эта схема не менялась до начала XX века.
Устойчивость этой формулы имела огромное значение. Она как раз и свидетельствовала о том, что мода может меняться, но женщины остаются хранительницами фундаментальных представлений, выражающихся главным образом в тех универсальных длинных одеждах древности, от которых мужчины под конец Средневековья решились отказаться. Принятые в обществе условности словно закреплялись за женщинами, а для мужчин длинные одеяния становятся все более редкими, церемониальными. Их новые схожие с латами костюмы задали моде мощный, осовременивающий тон. Они послужили образцом для женского платья, предоставив ему возможность принимать противоположные или дополняющие формы, вступать в новый визуальный диалог полов так, чтобы при этом женщинам не приходилось ни от чего отказываться.
Женский образ постоянно обращается к собственным древним корням, допуская вариации внутри базовой структуры и хорошо известных издревле правил, которые часто приобретают флер естественного закона, так что, когда женщины в XX столетии наконец отказались от длинных юбок, длинных волос и непременного покрова на голову, это было воспринято как величайшее кощунство. Но куда хуже — брюки.
В истории моды мы видим, как скрытая форма реальной женщины практически вытесняется удовлетворяющим всех образом Одетой Женщины, которой, по мере изменений моды и эротических фантазий, зачастую придаются странные пропорции, но один принцип остается неизменным: тело ее, как и в древности, принято скрывать, а элементарные факты о нем подменять мифами и фикциями. Изначальной экспрессивной целью античного женского платья была скромность, как это и до сих пор остается в исламе. Противопоставляемые скромности приметы сексуальной привлекательности добавлены модой в явном противоречии с изначальным принципом скрывать тело.
Первой вариацией женской моды на древнюю тему скромности стало понижение линии выреза в XIV столетии. Как только «он» обзавелся более заметными ногами, «она» сразу же приобрела более заметную грудь. Этот взбадривающий маневр совершился без отказа от многослойной драпировки, в которую женщины укутывались на протяжении тысячелетий. За первым шагом последовал второй — столь же революционное появление жесткого корсажа, чей сексуальный эффект заключался, как мы уже говорили, в подражании новым эффектам мужских лат. Эти женские уловки вовсе не являлись самостоятельной модернизацией; скорее они знаменовали регресс, привнесший эротический нарциссизм в скромные одежды — дополнение, лишь подчеркивавшее преемственность наряда. Однако увеличенное декольте создало прецедент женской моды: с первой, еще средневековой, попытки приоткрыть грудь избирательное обнажение участков тела становится женской темой. Хотя мужской крой последовательно стремился ко все большим инновациям, у мужчин, как правило, оставалась прикрытой вся поверхность тела.
До конца XVII века модные костюмы у обоих полов сами по себе были подвижными и отвлекающими внимание, их детали выпячивались, свисали, колыхались или же были искусно отделаны так, чтобы пробуждать фантазию, отвлекая внимание от реального тела обладателя наряда. Однако сколь бы облегающей, тяжелой, изысканной, нелепой ни становилась мужская мода, формы этого костюма всегда подчеркивали тело. Они акцентировали туловище, шею и голову вместе с волосами, подвижные ноги, стопы, руки, а порой обрисовывали гениталии, в то время как женский костюм ничего подобного не делал. Подлинная структура женского тела всегда визуально затушевывалась модой, а не раскрывалась. Платье продолжало консервативно скрывать женское тело, но теперь этой цели удавалось достичь фантазийными средствами отвлечения и иллюзии.
Руки и голова женщины могли быть достаточно различимы, однако волосы обычно тщательно зачесывали и чаще всего покрывали таким головным убором, который искажал форму головы и ее соотношение с шеей, не говоря уж о том, что он изменял восприятие самих волос. Пах и ноги всегда оставались тайной, стопа — ненадежна и переменчива, грудь — постоянно меняющееся театральное представление. Нет нужды говорить, что остававшиеся на виду кисти превращались в драматический элемент костюма —
