– Да, – сказала Мириам. После паузы: – Ее зовут Кармель.
– Ах. – Он налил анисовой водки. Жидкость схлестнулась со льдом. Кубики медленно таяли, меняя цвет арака: тот подернулся туманом, сделался как молоко. Элиезер поднес стакан к губам и отпил. – И как вы все теперь?
Мириам пожала плечами. Элиезер ее растревожил; оба это понимали.
– Это жизнь, – сказала она. Боготворец кивнул – то ли Мириам, то ли музыке, которую слышал он один.
– Верно, – ответил он. – Верно.
Она оставила его наедине с араком. Посетителей было немного, но в шалмане всегда есть чем заняться.
– Иезекииль, мне нужна доза.
Они стояли на сгоревшей остановке. Иезекииль сказал:
– Ты завязал с верой, Мотл.
– Это не для меня.
– Решил стать дилером? Опять?
– Нет. Это… услуга.
– Кому?
– Борису Чонгу.
Молчание. Роботники смотрели друг на друга; за стальными фасадами бушевали остатки человечности. В небе парили огни Центральной.
– Внук Чжун Вэйвэйя. – Утверждение, не вопрос, но Мотл все равно ответил:
– Да.
– Врач… в родильной клинике.
И вновь не вопрос. На этот раз Мотл ничего не сказал.
– Он знает?
– О детях? Думаю, подозревает.
Иезекииль хохотнул. Немного юмора в этом звуке, подумал Мотл.
– Неудивительно, что он сбежал.
– И все-таки, – сказал Мотл. – Он вернулся.
– И хочет теперь веры? Христолёт? Зачем?
– Не знаю. Не мое дело.
– Зато мое – благодаря тебе.
– Иезекииль…
Они снова уставились глаза в глаза, беззвучно: два побитых жизнью старых солдата.
– Ступай к священнику, – молвил Иезекииль. – Он даст тебе дозу. И она будет на твоей совести.
Мотл кивнул, один раз, ничего не говоря, и ушел.
Второй старик ввалился в шалман, разметав штору на входе. Ибрагим, Властелин Ненужного Старья.
Он подсел к Элиезеру. Мириам кивнула в знак приветствия и без слов принесла второй стакан.
– Как твой хлам? – спросил Элиезер.
Ибрагим улыбнулся, пожал плечами:
– Как всегда. А твои боги?
– Могло быть хуже.
Ибрагим плюхнул себе льда, налил арака. Они подняли стаканы, осторожно чокнулись и выпили.
– Мне нужны запчасти, – сказал Элиезер.
– Всегда пожалуйста, – ответил Ибрагим.
– Это твой ребенок?
В шалман вошел мальчик, за ним – еще один.
– Это Исмаил, – сказал Ибрагим с тихой гордостью.
– А его друг?..
– Сынишка Мириам, Кранки.
– Они как братья.
– Да.
Мальчики встали рядом с Ибрагимом и, не скрывая любопытства, пялились на Элиезера.
– Кто это? – спросил Кранки.
Мириам, из-за стойки:
– Кранки, веди себя прилично!
Элиезер усмехнулся.
– Я Элиезер. А вы двое… – Его глаза вроде бы поменяли цвет. Он смотрел на детей сразу и в реале, и виртуалье. – Любопытно.
– Исмаил, иди поиграй, – велел Ибрагим. Мальчик дернулся и убежал, Кранки – за ним.
– Пожалуйста, – Ибрагим понизил голос.
– Они знают? – спросил Элиезер.
– Что они разные? Да.
– Они знают, что они такое?
– Я нашел его среди мусора. Младенца. Вырастил как собственного сына. Элиезер, пожалуйста. Пусть у него будет нормальное детство.
– Ты говорил с Оракулом?
Ибрагим отмахнулся. Элиезер продолжил:
– Я желаю построить нового бога.
– И что тебе мешает?
Элиезер отхлебнул арака. Плавящийся лед сделал его молочно-белым.
– Я заинтригован жизнями смертных.
– Боги – такие же смертные, как люди.
– Правда. Правда.
Теперь настал черед Ибрагима улыбаться.
– Ты хочешь вмешаться, – сказал он.
Элиезер пожал плечами.
– Ты всегда вмешивался, – настаивал Ибрагим.
– Как и ты.
– Я живу среди них. А не вдали от них.
– Семантика, Ибрагим. Лехаим. – Он поднял стакан.
– Нет, Элиезер. Пусть все течет, как течет.
– Ибрагим, раньше ты такой философии не придерживался.
– И тем не менее.
– Я не ищу перемен. Перемены ищут меня.
Ибрагим вздохнул.
– Тогда за перемены, – сказал он и тоже поднял стакан. Они выпили.
Стаканы, поставленные на столик, оставили на дереве темные разводы.
– Мотл, что это?
Переплетенные, Мотл и Исобель лежали на кровати. Исобель вела рукой по его боку, чувствуя гладкий, теплый металл.
– Что? – спросил он. Довольный. Сонный. С тех пор как Мотл встретил Исобель, человеческое в нем делалось все сильнее. Порой всплывали даже воспоминания о времени, когда он был человеком, живым. Нежеланные воспоминания из тех, что однажды втянули его в веру.
– Это. – Она присела. – Наркотики?
– Исобель…
Отыскать священника не всегда легко, но в конце концов Мотл его выследил.
– Это не для меня, – выпалил он.
– Ты обещал, что завяжешь.
– Я завязал!
– А это что такое? – Она помахала пакетиком.
– Мне надо было, – стал оправдываться он. – Я в долгу у…
– Ох, Мотл.
– Исобель, подожди.
– Убирайся, – сказала она. Он не пошевелился. – Я сказала: убирайся!
– Это не для меня!
– Мне плевать.
Она толкнула его. Маленькие руки против металлической кожи. Он убил больше людей, чем было кошек на Центральной. Он взял пакетик с наркотой и ушел, а она осталась плакать.
– Что ты творишь? – спросила Мириам.
– Что? – не понял Борис. Мириам стояла перед ним, уперев руки в боки.
– Ты купил веру?
– Я… ты о чем?
– Приходил Мотл. Оставил тебе кое-что. До него приходила Исобель, плакала. – Мириам покачала головой. – Ну и денек! Утром был этот боготворец. Элиезер. Спрашивал о тебе и Кармель. Ты ничего не хочешь мне рассказать, а?
– Мириам, я…
– Я знаю, она прилетела сюда из-за тебя. Борис, она мне нравится. Ты это знаешь. Она сильная. Она обязана быть сильной, чтобы справиться с болезнью. Но почему ты мне не сказал?
Он взглянул на нее. Потряс головой. Марсианский ауг еле заметно пульсировал на его шее.
– Не знаю.
– Я должна знать, что могу тебе доверять.
Он не выдержал и отвел глаза. Разочарование. Даже когда он улетал в космос, много лет назад, она смотрела на него иначе.
– Я просто пытаюсь помочь, – фраза вышла жалкой.
– Вот. – Она протянула пакетик, внутри – белый порошок. – В следующий раз просто скажи мне, ладно?
– Я люблю тебя, – сказал он.
Раньше он такого не говорил.
Теперь слова прозвучали.
Ее губы дернулись.
– Борис Ахарон Чонг, – сказала она. – Иногда я не знаю, зачем с тобой связалась.
Боготворец пришел на холм в Яффе навестить Ибрагима. Вечерело, небеса пылали багрянцем, лучи умирающего светила неровным слоем ложились на небосвод над морской гладью. Боготворец пришел во Дворец Ненужного Хлама и одобрительно огляделся. Обширную свалку освещали голые электрические лампочки.
– Бери что нужно, – сказал Ибрагим, и Элиезер кивнул:
– Я всегда так делаю.
Он не мог последовать за ней в виртуалье. Сейчас это радовало. Исобель залезла в кокон, застегнула ремни, притянула крышку. Уровень Три, Центральная станция. Работа. Машины шипели, кабели сцеплялись с ее портами, стыковались с телом мягкими поцелуями.
И она оказалась совсем в другом месте.
Исобель Чоу, капитан «Девятихвостой кошки», корабля ловкого и черного. Команда уже на борту: все ждут ее приказов.
– Курс на… – Она запнулась, но лишь на миг. – Курс на порт Орлов, квадрант Дельта. – Ее чувства ожили и проникли в каждый атом корабля. Она и корабль – едины. Вселенная Гильдий Ашкелона расширялась внутри нее, необъятная и неизученная, как реал.
К черту Мотла, решила Исобель с неожиданной яростью. Ухмыльнулась, и свет тройной звезды скользнул по темному силуэту корабля. Потом вид растекся – корабль нырнул в гиперкосмос игромирья.
Наступает новое время года, и очередной бог приходит на улицы и в переулки Центральной.
Есть боги ветра: на изящных крыльях-вайях парят они в небесах над крышами домов, распространяя вокруг мерцающую дымку; одни впитывают солнечный свет, другие впитывают дождь. Одни нежданно взрываются к удовольствию детей внизу, орошая мир обрывками света, или сладкими белыми сахарными волоконцами, или снами, что, подобно кротам, зарываются в
