– Все в порядке, – сказал он. – Тебе не обязательно входить вместе с нами. Может, подождешь внизу?

Она слабо кивнула, вручила ему фонарь и повернула обратно в темноту.

Вступив на тесный, обветшалый чердак, Валин порадовался, что отослал ее. Здесь было только одно тело, но его вид был не менее ужасен, чем любая картина побоища на поле сражения. Убийцы сорвали с несчастной девушки всю одежду – тряпки грязной кучей валялись в углу, – после чего подвесили ее за запястья к низким стропилам. Распухший труп уже довольно сильно подгнил, но можно было предположить, что Эми была еще младше сестры – наверное, лет шестнадцати. Светловолосая, светлокожая, скорее всего, хорошенькая… По всей длине ее стройного тела, вдоль рук и вдоль ног шли гноящиеся багровые разрезы – достаточно глубокие, чтобы залить всю кожу ручейками крови, но не настолько, чтобы жертва сразу умерла. Распухшая плоть розошлась в стороны, открывая раны. Веревка слегка поскрипывала под тяжестью тела, поворачиваемого легким невидимым сквознячком.

Валин гневно втянул в себя воздух, стиснул кулаки и отвернулся. За узким окошком была ночь, спокойная и тихая. На другой стороне гавани виднелись огни «Черной шлюпки» и других кабаков, а также черная зияющая дыра на том месте, где стоял трактир Менкера. По улицам Крючка ходили люди, смеялись, ссорились, занимались своими делами, понятия не имея о девушке, которая была связана, убита и оставлена гнить на заброшенном чердаке.

– Вот суки, – выдохнула Лин за его спиной.

Она была в ярости, Валин это достаточно ясно слышал, но помимо гнева в ее голосе прозвучал слабый отзвук чего-то еще… Страх и смятение.

Валин снова повернулся к комнате, надеясь найти что-нибудь конкретное, какую-нибудь отдельную деталь, на которой он смог бы сосредоточить свое тренированное внимание. Смотреть было особенно не на что. В углу, скомканный, валялся тощий тиковый матрас, набитый тростником – его явно отбросили ногой в сторону во время нападения. Под окном ютилась трехногая табуретка, вдоль одной из стен на деревянной полке стояло несколько свечей. Свечи догорели до основания, заляпав салом неровный пол. Валин какое-то время смотрел на них. Свечи стоили довольно дорого – нужно было срезать жир, перетопить его и отлить на фитиль. Для тех, кто работал по ночам, они, разумеется, были необходимостью, но бедный и бережливый человек никогда бы не позволил излишкам сала пропадать на полу. Фонарь Рианны, как и большинство фонарей на Крючке, заправлялся дешевым рыбьим жиром, давал тусклый неверный свет и немилосердно чадил. Валин задумался о том, могли ли свечи принадлежать Эми, которая впоследствии соскребла бы с пола накапавший жир, или же их принес убийца, заранее позаботившись о том, чтобы у него было достаточно света для выполнения ужасного плана.

Валин неохотно повернулся обратно к трупу. Лодыжки девушки тоже были связаны, без сомнения для того, чтобы она не пыталась лягаться. Взгляд Валина упал на узел: нестандартный двойной булинь с парой дополнительных петель. Он начал было детально рассматривать его, но заставил себя оторвать взгляд. «Ты смотришь на узел, чтобы не смотреть на девушку», – одернул он себя и против желания перевел взгляд с ее запястий на лицо.

– Ну хорошо, – резко произнес он, возвращаясь к навыкам, которые оттачивал так много лет. – Как она умерла?

Ха Лин не ответила. Она стояла в центре комнаты с безвольно опущенными плечами и смотрела на вращающееся тело, медленно и молча качая головой.

– Лин! – окликнул ее Валин, добавив в голос резкую нотку, которая, как он надеялся, должна была напоминать характерный рык Адамана Фейна. – Что, по-твоему, послужило причиной смерти девушки? Как давно это произошло?

Ха Лин покорно повернулась к нему. Сперва он решил, что она вообще не ответит, но после долгой паузы ее глаза снова сфокусировались, и она встряхнулась с ног до головы, словно пробуждаясь от глубокого сна. Ее губы сжались и затвердели, она резко кивнула и шагнула к болтающемуся телу. Наклонившись, она понюхала раны, провела пальцем вдоль самых глубоких порезов, исследуя упругость тканей.

– Запаха яда нет. Крупные артерии не повреждены. – Она закусила губу. – Похоже на смерть от потери крови, ясно и просто.

– И болезненно, – угрюмо добавил Валин. – И медленно.

Он протянул руку и перерезал веревку над головой девушки, придержав тело, прежде чем бережно опустить его на пол.

– Погляди-ка, – сказал он, протягивая ей обрезок веревки.

Лин сощурилась в полумраке.

– Лиранская, – проговорила она с нескрываемым удивлением.

До Ли отсюда нужно было плыть несколько месяцев, это был другой край света. Там делали самые лучшие в мире веревки и самую прочную сталь, однако подобные вещи нечасто оказывались в руках моряков с Крючка. А вот кеттрал… кеттрал порой использовали лиранские веревки. Многим они были не по вкусу – слишком скользкие; но они отличались легкостью и прочностью, и среди кеттрал были такие, кто предпочитал такую веревку любой другой.

Валин и Лин обменялись мрачными взглядами.

– Когда она умерла? – спросил он наконец, нарушая молчание.

Лин склонилась над телом, чтобы еще раз понюхать раны.

– Трудно сказать. Судя по степени разложения, прошло почти две недели, но может быть погрешность в несколько дней, учитывая обстоятельства.

– Днем здесь наверху довольно жарко, – согласился Валин. – Тело могло разложиться и быстрее.

Лин кивнула. Потом, запустив пальцы в один из разрезов, немного покопалась там и вытащила наружу что-то белое и блестящее.

– Кожа может обманывать, но черви не лгут. – Она поднесла извивающееся тельце к лицу Валина, чтобы тот мог получше рассмотреть. – Кровяные черви, все еще в личиночной стадии.

Валин взял червя – омерзительное, похожее на слизня существо – и поднес его к угасающему свету из окна.

– У него уже прорезались глаза.

– Но еще нет сегментации. Что дает нам меньше одиннадцати дней.

Валин кивнул.

– Шесть дней на инкубацию, один на то, чтобы вылупиться из яиц и еще четыре до появления глаз. И это означает, что она умерла…

Он отсчитал дни, начиная от текущего, и замолчал, повернувшись сперва к телу, потом к Лин. Она ответила ему таким же пристальным взглядом. Ее карие глаза были широко раскрыты в тусклом свете фонаря.

– Это означает, что она умерла в тот самый день, когда трактир Менкера рухнул в гавань.

14

Почва на Крючке, как и на всех островах Киринской гряды, была каменистой и неподатливой, так что у Валина с Лин ушло почти два часа посменной работы позади жалкой лачуги, в которой ютились Рианна и Эми, чтобы выкопать достаточно глубокую яму, в которой можно было бы похоронить убитую девушку. Это была самая легкая часть задачи. После этого им пришлось вернуться на ужасный, пропитанный запахом тления чердак, завернуть труп в кусок парусины, купленной ими в порту, и перенести его к приготовленной могиле. К тому времени, когда над засыпанной ямой наконец возник холмик