Мы согласились принимать участие в опытах не из-за любопытства, денег или жажды послужить каким-то светлым идеалам. Всех нас объединяло три пункта. Во-первых, мы обладали заметными пси-способностями. Во-вторых, каждому из нас можно было сделать «предложение, от которого нельзя отказаться». И еще – наше исчезновение на Земле никого бы сильно не обеспокоило.
По первой позиции мы различались довольно сильно. Пси-сила вообще штука странная: как мускулатура, она есть у каждого, только у большинства настолько слаба, что никак не проявляется. Да, 90 % людей в этом смысле полные дистрофики. Чуть более высокими показателями обладают единицы, но и тут не все так просто. Мышцы у человека развиты обычно достаточно равномерно. Можно, конечно, положить всю жизнь на накачку бицепса в ущерб всему остальному, но и тогда он не станет больше бедра, если только вы не прибегнете к помощи хирургии и искусственно не нарастите себе дополнительные мышечные пучки. Пси-данные проявляются по-разному. Кто-то обладал зачатками телепатии, кто-то гипнотическими способностями, кто-то мог испортить вам здоровье на расстоянии. На самом деле обычно эти отклонения так ничтожны, что даже сам обладатель всю жизнь о них не догадывается. Те же, кто кричит о них на каждом углу, обычно простые жулики, поэтому серьезная публика этой темой особо не интересуется. За исключением военных – они-то всегда такими чудиками занимались, кое-что даже в открытый доступ просачивалось. Известно, скажем, что в последние несколько десятков лет процент таких отклонений увеличился вместе с общим ростом мутаций, вызванных непростой экологической обстановкой. Процентов на двадцать пять или тридцать, кажется.
Все это я знал еще до прибытия на Утопию. Откуда? У меня хватало времени на самообразование. И все потому, что про собственный счастливый билетик я узнал довольно рано. Да, у меня были кое-какие способности еще до того, как я с закрытыми глазами начал видеть светящиеся огоньки. Не слишком мощный дар, надо сказать. Как указано в моем деле: «специфическая телепатия, позволяющая воспринимать отдельные визуальные образы, усиленные концентрацией передающей стороны». Перевожу на человеческий: я от рождения мог видеть картинки, возникающие в чужой голове. Причем дело касалось не фантазий, а только увиденного в реальности. Скажем, в классическом тесте, когда испытуемого просят сказать, что изображено на карточках, повернутых к нему тыльной стороной, я мог показать неплохие результаты. Но только если экспериментатор, который мне их показывал, сам сначала видел картинку. Да еще не был бы к ней совсем уж равнодушен. В остальном я мало отличался от любого из 15 миллиардов жителей Земли. Казалось бы, какой от этого прок? Не торопитесь. В жизни мне повезло дважды: первый раз – когда я при рождении получил свое отклонение, второй – когда отец познакомил меня с карточной игрой.
На Земле многое меняется. Что-то за тысячелетия, что-то за столетия, что-то за месяцы. Но некоторые вещи веками остаются такими же. Например, карты. Ничего с ними не происходило, хотя всевозможных игр становилось все больше. Мать, например, каждый вечер отправлялась выращивать магические орхидеи в садике где-то на окраине эльфийского облачного архипелага. Ей даже пальцем не нужно было шевелить, чтобы управляться со своим чудо-цветником, – игровая система воспринимала сигналы мозга без всякого пси-усиления. И параллельно она там умудрялась плести интриги при дворе местного правителя.
А вот отец и его друзья предпочитали развлекаться по старинке: им было не лень собираться у нас дома и перебрасываться цветными кусочками пластика. Их не устраивала игра по Сети – они любили держать карты в руках, шумно тасовать колоду, следить друг за другом и определять по предательским жестам, кто блефует, а кто нет. Перебрасывались не просто так – на кону были деньги, хоть и небольшие. Сначала меня просто гоняли из гостиной, а когда я немного подрос, отец обучил меня правилам. Понемногу я втянулся, стал время от времени присоединяться к их игре. Больше того – начал выигрывать.
Со мной бесполезно было блефовать, я словно видел чужие карты насквозь. Да в общем-то так и было, хотя поначалу я и сам не понимал, откуда знаю расклад. Какие-то смутные картинки в голове, предчувствия… Позже я понял, что иногда образы извне накатывают на меня и в других ситуациях. Но тогда было почти невозможно отличить их от фантазий, а тут выигрыш каждый раз подтверждал мой дар. Я узнал, что компания моего отца не единственная, что до сих пор существуют старинные казино, что по всей планете есть тайные места, где играют на такие суммы, что не снились отцовской компании…
Мне было девятнадцать, когда они погибли. Очередной теракт, обычное дело. Серия хорошо рассчитанных взрывов, и тридцатиэтажный развлекательный центр, куда родители пошли отметить отцовское повышение, сложился как карточный домик. Все закончилось за несколько минут, осталась только огромная туча дыма и пыли, медленно расползающаяся по соседним улицам.
Не скажу, что я и раньше горел желанием получить «нормальное образование» и начать неторопливо карабкаться по карьерной лестнице. А уж после того, как я остался совсем один, этот вариант отпал сам собой. Но гора счетов росла, из квартиры вот-вот должны были выселить из-за просроченных выплат, да и на кусок хлеба нужно было чем-то зарабатывать. Я взялся за карты профессионально. Мне пришлось с головой погрузиться в мир игры – легальной и подпольной. Я садился за стол со скучающими холостяками в гостиничных номерах, с чопорными аристократами под древними люстрами Монте-Карло, с угрюмыми алмазными королями Якутска и непробиваемыми завсегдатаями Макао.
Денег это приносило достаточно, а времени занимало сравнительно немного. В перерывах между выигрышами я изучал научные статьи, пытаясь понять, каким даром меня наградила судьба. Так я потихоньку увлекся чтением и просмотром видеолекций, особенно когда дело касалось земной истории и псионических исследований. Поначалу моей жизни можно было только позавидовать. Карты вообще отличное ремесло, если тебе всегда везет. Особенно пока никто не догадался, что это не просто покровительство Фортуны. А вот с этим было сложнее.
Я постепенно примелькался среди игроков, и меня стали подозревать. Мне устраивали проверки, обвиняли в мошенничестве, постепенно выдавливали из большинства легальных казино. Я опускался все ниже, в мутный ил подпольных игорных домов, где на хвост сели те, кто и не пытался играть честно. Профессиональные шулеры не раз пытались взять меня в оборот. Предлагали «особое покровительство», сулили
