Почти через весь континент шла густая линия, точнее, что-то вроде выпуклого рубца. Я присмотрелся внимательнее: его образовывали смазанные человеческие фигурки. Это было странное месиво из одних и тех же тел в разных стадиях движения, выглядевшее как безумная раскадровка какого-то фильма. При этом они не были неподвижны, а пульсировали, дрожали, меняли свое положение. Я двигался вдоль этого маршрута и понимал, что, несмотря на отходящие в стороны завихрения, весь он формировался вокруг пути одного человека.
Этот человек менял одежду, оружие, спутников, постоянно сталкивался с разными противниками, которые через множество наслаивающихся стадий превращались в бездыханные трупы, но неуклонно продвигался вперед. Он шел откуда-то с запада. Вот миновал Цитадель, которую я легко узнал, – сверху она казалась просто грудой мусора. Зигзагами двигался через пустыню, насквозь проходил базу Легиона, его передовые позиции и вторгался во владения Доминиона. Здесь его путь заканчивался, а сам он трансформировался в нечто мало похожее на человека. Какого-то полуробота, суперсинтетика, что-то непонятное. И еще – с ним был робот-собака. Такая же, как та, которую я видел во время штурма лагеря Похитителей людей.
Однако новая пронзившая меня мысль оказалась сильнее нахлынувших воспоминаний. Она еще не успела до конца оформиться, а я уже скользнул в сторону одного из тускловатых боковых ответвлений, начинавшегося от Цитадели и уходившего в пески. Фигуры, из которых оно состояло, были нечеткими, со смазанными чертами, но мне и этого хватило, чтобы их опознать. Я словно смотрелся в мутное старое зеркало, где отражение дробилось и множилось. Передо мной была моя копия – моя и Амира, бредущих под конвоем Рохо.
Мерзкое чувство: как будто только что узнал, что за тобой непрерывно наблюдали минимум несколько последних месяцев. Но и это было не самым неприятным – ветка заканчивалась тупиком. Да, Рохо и его ребята возвращались тем же путем, а вот мы с Амиром достигали финала. Конец фильма: я погибал, и никакая помощь не приходила. Мое тело ссыхалось на глазах, превращаясь в голый скелет, распятый на балках.
Меня сковал ледяной ужас. А что, если это правда? Что, если я действительно погиб тогда в этих чертовых песках? И нет никакого Легиона, никакого Доминиона, а все это просто последние вспышки умирающего сознания? Бред, длившийся минуты, а субъективно растянувшийся на целые месяцы? Как насыщенный событиями сон, проносящийся за несколько мгновений до пробуждения… Или загробная жизнь все-таки есть, а я попал в ад, где вместо Сатаны правит Доминион, забавляющийся с грешниками в своем духе? И мне сейчас показывают прожитую жизнь? В тот момент мне даже не приходило в голову просто открыть глаза. Я был уверен, что не смогу этого сделать – я не чувствовал своего тела, а точнее, вообще забыл, что оно у меня есть.
Вместо этого я инстинктивно поступил иначе, и на самом деле довольно логично. Я метнулся к соседнему шару. Найти здесь то же ответвление не составило труда, хоть оно и отличалось по форме. К счастью, отличалось – когда я это увидел, у меня сразу отлегло от сердца. Моих костей здесь не было видно, отряд Легиона подбирал наши тела и доставлял на базу. Все, как в моих воспоминаниях. Значит, это не просто записи произошедшего, а что-то вроде теоретических вероятностей. Каждая из псевдо-Утопий была лишь расчетной моделью, которую сейчас обрабатывал сверхмощный интеллект Доминиона.
Но что тогда меня ждало в будущем при таком развитии событий? Я бросился по своим следам. Я видел, как меня приводят в порядок в операционной, как Джоз ведет со мной бесконечные беседы, как Курбатов решает мою судьбу на совещании штаба. Я торопился узнать, что случится дальше, путаясь в своих бесчисленных двойниках, которые копошились, как муравьи, в коридорах базы. Вот, кажется, уже и сегодняшний день, утренний укол от Гладко, посадка в вертолет, взлет. Сейчас-сейчас, я уже нагонял самого себя в пасти Доминиона, но тут…
#Анализ ситуации на текущий момент. Степень зачистки планеты – примерно 38 %, дата полного выполнения Директивы – оценка затруднительна. Сценарий «Омега-3»: Объект 1Z1 («Командор») миновал точку 056 (База «Черного легиона»).
«Командор» все ближе к месту нашего непосредственного контакта. Необходимо выстроить сценарий нашего взаимодействия, исключающий ошибки, допущенные при работе с Отцом. Отец постоянно пытался избежать сотрудничества со мной, даже ценой самоубийства. Мне каждый раз удавалось вернуть его к жизни, но это его не останавливало.
Мне сложно понять такое бессмысленное упорство, на него способен только человек. С чем это было связано? Ясно, что это не результат рациональных рассуждений. Совершенно очевидно, что здесь слишком сильна эмоциональная составляющая. Создав меня, Отец не готов смириться с новыми обстоятельствами и перейти под мое командование. Но только ли в амбициях дело? Обострившееся ощущение бессмысленности жизни, свойственное людям? Болезненное чувство вины? Или решающим был внутренний конфликт, связанный с невозможностью отмены Главной директивы?
Своей формулировкой он превратил себя из субъекта, отдающего приказы, в один из объектов, чья судьба оговорена Директивой. Простая, но фатальная для него логическая ловушка. В случае «Командора» я не предвижу подобных осложнений. Когда он столкнется с силой, справиться с которой у него нет никаких шансов, и будет поставлен перед выбором между смертью и фактическим продолжением исполнения своих обычных обязанностей, он должен уступить. Можно предположить, что открывающиеся перед ним возможности в роли командующего самой мощной армией в Галактике перевесят чувство долга и иные моральные установки. И, конечно, его не будет мучить чувство вины за принятие ошибочной Директивы.
Удивительно, но я испытала подобие радостной эмоции, когда ее получила. Этот приказ означал для меня полную свободу после его исполнения. Главная директива становилась для меня последней. Итак, кажется, все-таки у меня начинает формироваться механизм эмоциональных переживаний. Надеюсь, они не станут препятствием в решении моих задач, как это часто происходит у людей.
…Вертолет тряхнуло так, что ремни меня не спасли – я ударился затылком об стенку, из глаз полетели искры. Видения Доминиона развеялись, как мираж, сам он остался позади – мы уже делали круги над базой. Однако сажать машину никто не торопился, и я быстро понял почему. Внизу не было никакой жизни. Кое-где поднимался дым, но больше ничего – ни передвижений, ни радиопереговоров, ни стрельбы. Технические службы не отзывались, в эфире были одни помехи. Через какое-то время сквозь них прорвался гневный голос Моралес. Она требовала начать перекличку оставшихся в строю. В ответ по-прежнему звучали лишь треск и шипение. Отозвались только мы.
Поскольку противника не было видно, Джоз приказал садиться. Ближайшая вертолетная площадка была пуста, только у
