Вергиз сидел не двигаясь, не шевельнув даже уголком губ, не сдвинув брови. Затем, когда Кирья уже притомилась ждать, разговорившийся лес внезапно затих. Старик убрал ладони, провел ими по лицу и объявил:

– Идем. Я знаю, где искать.

Кирья огляделась. Уже начинало темнеть. Пожалуй, они не успеют добраться до Вержи, когда наступит совсем непроглядная ночь. Небо серое, низкое, за тучами луны не углядишь…

– Да как же мы пойдем?

– Ногами, – буркнул Вергиз.

– Ведь уже смеркается!

Ведун собрался уже спускаться с холма, но остановился, удивленно поглядел на девочку и вдруг рассмеялся. Как-то страшно, словно ворон раскаркался, у Кирьи даже мурашки по коже забегали.

– Неужели ты ничего не поняла? Ты же к Калме за Кромку в гости сходила, тот свет видала – а сама здесь с закрытыми глазами лежала. Думаешь, я тебя туда отправил?

– А то как же, – опасливо поглядывая на старика, подтвердила Кирья.

– Все это уже тут живет.

Вергиз ткнул ее пальцем в лоб:

– И тут…

Палец его спустился ниже и уткнулся в ложбинку между едва наметившимися грудями.

– Что – тут?

Кирья глядела на него, не понимая.

– Ах вот что…

Вергиз глухо выдохнул и ладонью с силой хлопнул Кирью по лбу. Да так хлопнул, что с ног сбил. Девчонка так и села на траву.

– Я говорю – ты слушаешь!

Голос старца сейчас звучал властно, так что у Кирьи и мысли не было поступить по-иному.

– Ты уже многое сама умеешь. А понять тебе это страх мешает. Вижу, он у тебя в глазах сидит. Закрой их и смотри.

– Как же…

– Смотри, я сказал!

Кирья зажмурилась покрепче, боясь прогневить Мазайкиного деда. Представила себе лес вокруг холма, болото, озеро, кусты, торчащие из прибрежной тины… И вдруг увидела. Вернее, нет – она не могла это видеть. И все же перед ее внутренним взором вставало то, что творилось вокруг во многих местах сразу.

Что это было за видение! Тени были резче, и в то же время все имело непривычные цвета. Но от этого мир становился только занятнее…

– Увидела? – сурово спросил Вергиз.

– Да, – завороженно ответила Кирья, разглядывая невероятную картину.

– А теперь открой глаза и не смотри ими.

Ее подмывало вновь спросить, как такое возможно, – но еще раз получать по лбу не хотелось. Кирья осторожно, опасаясь спугнуть видение, приоткрыла глаза и с удивлением осознала, что продолжает смотреть на мир вовсе не так, как прежде.

– Вот теперь хорошо, – удовлетворенно кивнул ведун. – И впредь не давай боязливой твари у тебя в голове верховодить. Пошли. Больше не опасаешься сбиться с дороги впотьмах?

Кирья мотнула головой. Больше темноты для нее не существовало. Лесная чащоба лежала перед ней как на ладони.

Они двинулись в путь. Кирья шагала рядом с Вергизом, пытаясь осознать, как это ей удается видеть не только то, что впереди и по бокам, но даже то, что сзади.

– Попривыкнется, – будто услышав ее мысли, сказал ведун. – Ты сейчас не своими глазами смотришь. За тебя вся стая старается.

– Стая?

– Вот ты глупая! То, что в мире Калмы ты чужими глазами видела, тебя не удивляло. Ничего, со временем во всем разберешься.

В памяти Кирьи пронеслись угодья Калмы, какими она видела их с высоты, – диковинные леса, обитающие в них страшные звери… Щучий ящер! Она будто воочию увидела зубастого хозяина бобровой хатки и затараторила:

– Дедка Вергиз, дедка Вергиз! Я тут вот еще что вспомнила! Там Мазайку тварь желтоглазая сторожит, вроде лапчатой щуки!

– Не та ли, что близ керемети обитает?

– Она самая!

– Ты что же, ее вблизи видела?

– Все зубы в пасти пересчитать могла бы! Мордой на щуку похожа, но с лапами и бегает так быстро… И не чешуей покрыта, а гладким мехом, вроде бобра…

– Ишь ты… – задумчиво протянул Вергиз, не сбавляя шага. – Лучше бы нам с такой тварью не встречаться.

– Ты знаешь, кто это? – робко спросила Кирья.

– Поди ж пойми. Может, Калма себе в помощь вылепила и чьим-то злым духом населила. А может, и по-иному. Слышала небось – зверь, который долее отпущенного богами срока живет, в иное существо начинает перерождаться. Бобр – в щуку. Щука – в волка. Волк может и человеком стать. Да только как ни крути, а волчья натура в нем скажется…

Кирья вздрогнула и поежилась. Ей отчего-то вспомнилось, что Вергиз на старом языке и означает «волк»… Не оттого ли оно у Мазайкиного деда?

До места они дошли уже перед восходом. Кирья едва держалась на ногах от усталости, глаза ее слипались, но она старалась не подавать виду и держаться вровень с не знающим устали стариком.

– Здесь.

Деревья наконец расступились, и Вергиз указал на тихий широкий ручей, несущий свои темные воды к студеной Верже. Недалеко от берега высилась большая груда веток и тонких деревьев, наваленных одно на другое. От груды веяло зимней стужей. Ветки и листья покрывал искристый белый иней, хотя до ночных заморозков было еще далеко. Даже вода вокруг хатки покрылась прозрачной пленкой льда.

Вергиз приблизился к кромке воды и начал водить раскрытой ладонью над крышей бобровой хатки. Затем остановился, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Здесь он! Ну ладно, и это злодейство одолеем…

Мазайкин дед глянул на Кирью:

– Ну что в сторонке встала?

Он взялся за обгрызенный бобрами комель и начал его раскачивать, выворачивая из застывшего ила.

– Давай помогай.

Разбирать крышу бобровой хатки – дело непростое. Стволы были так крепко слеплены грязью и илом, что иной раз и камнем не разобьешь. Но у деда Вергиза были на то свои умения. Кирья в первый раз как увидела, так и ахнула. Ведун поводил ладонями над подмерзшей глиной, побормотал себе что-то под нос, и глина начала трескаться, точно от печного жара. Вергиз, не глядя на девочку, велел:

– Давай тяни!

Кирья уже не чувствовала ни рук, ни ног, когда между двумя стволами появилось темное окно провала. Вергиз поднапрягся, сдвинул в сторону толстый ствол подгрызенной сосны – этакой силы Кирья от него не ожидала, – и заглянул внутрь.

– Ишь ты! И здесь Калма не поленилась…

– Что там? – попыталась заглянуть Кирья.

– А ну брысь! Тут целая сеть заклятий сплетена, глазом ее не увидать. А сунешься – без головы останешься. В считаные дни кровь побелеет, сквозь кожу проступит, и помрешь в муках. Ну да что она наплела, то и я расплету… Отойди-ка подальше, пока не позову.

Кирья послушалась. И до первых лучей солнца видела лишь согнутую дугой спину Вергиза, ворожившего над лазом.

– Готово! – раздалось наконец. – Сюда иди…

Старик без страха спрыгнул в провал и крикнул оттуда:

– Ну-ка принимай! Я подниму, а ты на себя тащи.

Кирья нагнулась над ямой и застыла – Вергиз приподнял лежащее на полу, усыпанном опилками тяжеленное ледяное полено и, кряхтя, приподнял его над собой:

– Хватай, я подтолкну!

Сквозь прозрачный лед на девочку глядело до боли знакомое лицо Мазайки. Он будто силился что-то сказать, закрыться от наводимых Калмой чар, да так и застыл. Кирья вцепилась в скользкую